Ким Ёнха - Никто не узнает…

— Хорошо. Давай посидим в машине, но только недолго. Меня ждёт мама, я отправила ей сообщение, что скоро буду дома.

— Хорошо, недолго.

Они сели в машину, которая стала ещё неряшливее, чем была несколько лет назад. Воздух в ней был пропитан сигаретным дымом. До отъезда Суджин тоже покуривала здесь в открытое окно. Но теперь эта вонь казалась ей гадкой.

— Ты всё ещё куришь?

— Нет.

Тем не менее всё пространство возле пепельницы было усеяно пеплом и давно не убиралось.

— О чём ты хотел со мной поговорить?

Она старалась не нервничать, но никак не могла расслабиться и сесть поудобнее, то закидывая ногу на ногу, то меняя их местами, и пакеты с черепками жалобно звенели при этом.

— Я не хочу расставаться с тобой.

— Ты забыл обо мне, пока я училась в Америке.

— Ты так думаешь?

— Мне кажется, что тебе безразлично всё, что происходит со мной. Не надо сейчас говорить о том, чего уже не вернуть.

— Так мы едем?

Суджин молчала, крепко сжав губы.

— Понятно. Ты не хочешь.

Суджин покачала головой, не соглашаясь с ним:

— Нет, ты меня не так понял. Просто сейчас я очень занята, у меня перед свадьбой много дел.

— Ясно.

— У тебя есть кто-нибудь?

— Нет.

— Не верю. Ты ведь симпатичный.

— Я же сказал — нет.

— Всё это время никого не было? Или только сейчас?

— Не было и нет.

Они помолчали. Сзади раздался гудок. Охранник, светя карманным фонариком, подошёл к их машине. Хансон открыл окно, и охранник потребовал освободить проезд. Суджин при этом отвернулась, стараясь, чтобы её не заметили. Хансон переключил рычаг коробки передач и проехал вперёд. Но на парковке не было ни единого свободного места.

— В наших домах нет подземной парковки, поэтому по вечерам тут настоящая война за место, — сказала Суджин.

— Поедем в какое-нибудь кафе, выпьем чаю?

Суджин хотела отказаться, но промолчала, поняв, что это бесполезно. Они выехали со двора, перед ними появился указатель на хайвей Кёнбу. Неожиданно для самого себя Хансон свернул туда. Суджин заохала, но машина уже была на съезде на автомагистраль в Пусан.

— С ума сошёл? Куда ты едешь?

Хансон молчал, упрямо сжав губы.

— Останови! Отпусти меня! Я хочу выйти!

Она хоть и кричала, но пока не очень беспокоилась. Ей казалось, что в любой момент сможет остановить его. Она только тяжело дышала и то и дело поглядывала в окно. В знак протеста она даже отстегнула ремень безопасности. Должен же он остановиться хотя бы на въезде на хайвей, когда будет брать проездной талон, тогда она сможет выскочить из машины.

Но автомобиль набирал скорость. Час пик давно закончился, и дорога была свободна. К тому же в машине был установлен аппарат автоматической платы за проезд, поэтому въездной терминал Хансон проскочил на скорости пятьдесят километров в час. Она то уговаривала его: «Пожалуйста, давай повернём назад», то умоляла: «Маме станет плохо, у неё слабое сердце, она прислала уже больше десятка эсэмэсок, что я ей скажу?», то угрожала: «Я позвоню в полицию! Это похищение!» И в конце концов, исчерпав все доводы, попросила, чтобы он хоть ненадолго остановился в какой-нибудь зоне отдыха на хайвее, чтобы она смогла сходить в туалет.

Но он будто не слышал её.

— Я действительно хочу в туалет!

Суджин кричала, но Хансон только сильнее давил на педаль газа. Они свернули на шоссе, ведущее на восток. На телефон Суджин сыпались эсэмэски от матери и жениха, словно они устроили соревнование между собой. Когда они подъезжали к Вонджу, Хансон наконец произнёс: «Ответь же им. Напиши что-нибудь. Или выключи телефон».

Звук его голоса успокоил Суджин. Она поняла, что он не сошёл с ума. Только после этого она отправила сообщение маме, чтобы успокоить её, но жениха успокоить не удалось, он писал, чтобы она обязательно позвонила ему перед сном. Ей пришлось связаться с ним:

— Да, это я. Нет, просто я плохо себя чувствую. Немного устала. Да, платье уже готово. Скоро буду дома. Почти всё сделала. Друзья не хотят меня отпускать сегодня. Я позвоню завтра. Из дома? Я приду домой и свалюсь от усталости. Батарейка вот-вот сядет. Да, извини, дорогой. Я тоже тебя люблю.

Она закончила разговор с чувством, что разорвала какую-то тонкую нить, связывающую её с прошлым. Спокойно солгала любимому и дала понять Хансону, что любит другого. Суджин закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. День был тяжёлым: рассылка свадебных приглашений, подгонка платья, покупка мебели для новой квартиры, и к вечеру она так устала, что совершенно лишилась сил. Мама была нездорова, друзья не могли помочь, потому что день был рабочий. Но оказывается, самая большая проблема ждала её в конце дня.