Эльвира Барякина - Заговор молчания

Кое-как устроившись на куче опавшей хвои, Марика легла. Дрожь сотрясала все ее тело, перед закрытыми глазами мелькали кусты и поваленные стволы деревьев. И все же она сразу заснула — как будто провалилась в омут.

До топи оставалось всего несколько десятков метров: нужно было пересечь старую просеку, а сразу за ней начинался мелкий кустарник и высокая, чуть ли не в человеческий рост, трава.

— Вот это главная болотина и есть, — прошептал дядя Ваня. — Наряды тут не ходят, но с заставы, бывает, присылают «секрет». Так что надо быть осторожными. Сначала понаблюдаем, послушаем, а потом двинем дальше.

Они укрылись в густых зарослях на краю просеки.

— До границы километров пять с гаком будет, — сказал дядя Ваня, водя пальцем по карте. — Выйдем примерно здесь. Топь и на финскую территорию заходит, но там полегче будет: финны знают, что наши охраняют границу как зеницу ока, так что не особо усердствуют.

— А где вход в топь? — спросила Марика, оглядывая кусты на противоположной стороне просеки.

— А вон березку с раздвоенным стволом видишь? Пройдешь точнехонько на запад, и, как только засасывать начнет, сразу будет гать. А потом через каждые десять метров нужно будет в сторону отпрыгивать. Для этого лестницы нам и понадобятся. По ним будем с кочки на кочку перебираться. Запоминай: если увидишь, что трава на кочке темная — значит, за нее можно цепляться. А там, где посветлей, — опоры нету, сразу на дно пойдешь. Поняла?

— Поняла.

— По гати идем с палкой, прощупываем почву. Лестница — за спиной. Если провалишься, сразу клади ее плашмя и по ней выкарабкивайся.

Марика слабо представляла себе, как можно выбраться из трясины по лестнице, тем не менее кивнула:

— Хорошо.

Дядя Ваня аккуратно сложил карту.

— Ладно, ты тут сиди, а я пойду на разведку схожу.

Оставив Марике рюкзак и лестницу, он вышел к просеке и, пригнувшись, быстро перебежал через нее.

И вдруг…

— Ни с места! Стоять!

Дядя Ваня подпрыгнул на месте и ринулся в лес. Следом за ним на просеку выскочили два человека в пограничной форме. Один из них был с овчаркой.

— Стой, кому говорят!

Бабахнул выстрел. Затрещали ветки.

Марика вжалась в землю, закрыв уши руками. Сейчас налетят, схватят… Или собаку спустят: а та сразу клыками по живому.

Но прошла минута, другая — и ничего не случилось. Над головой привычно шумели сосны, перед лицом вился комар…

Что случилось с дядей Ваней? Поймали его? Нет?

Чуть приподнявшись на локте, Марика огляделась кругом. Вроде бы все было тихо.

Если дядю Ваню схватят, то без рюкзака, без снаряжения в нем трудно будет распознать нарушителя. Скорее всего, он будет молчать и не выдаст ее. А если выдаст?

К тому же пограничники могут вернуться. Если по следу пустят собаку, то Марике не спастись. В любом случае нужно было срочно уходить.

И только тут до нее дошло: она ведь одна осталась. Назад дороги нет — Марика понятия не имела, где она находится. А впереди была топь. И переходить ее надо было в одиночестве.

Господи! Что делать-то? Полезешь в болото — так непременно утонешь. Не полезешь — значит, либо погибнешь в лесу, либо получишь десять лет лагерей: первый встречный местный житель заложит тебя пограничникам.

Марика смотрела на противоположную сторону просеки. Стрекозы, осока, яркие болотные цветы… Гать должна пролегать на запад от раздвоенной березы.

Дяди Ванин рюкзак и лестницу Марика затоптала в болотную жижу. Открыв бутылку с химическим раствором, щедро полила им землю. Вроде бы эта дрянь должна была сбить со следа любого, даже самого натасканного пса.

Ну вот и все. Надо идти.

«Господи! Спаси, сохрани и помилуй!»

Под ногами всхлипывало и чмокало. Марика брела вперед, выверяя каждый шаг с помощью палки. Компас показывал, что она идет в верном направлении: строго на запад. Чем дальше, тем глубже засасывало ноги, а гати все не было и не было. Может, дядя Ваня перепутал березы? Мало ли их, раздвоенных, растет по краям болота?

Испугавшись ее шагов, маленький лягушонок отпрыгнул в заросли осоки. Ему было хорошо — мох держал его лучше асфальта на московских улицах.

Боже, неужели где-то сейчас существует Москва?

«Алекс, бедняга, наверное, с ума сходит от беспокойства, — думала Марика. — Если что-то пойдет не так, он даже не узнает, что со мной случилось: может, арестовали, может, погибла на болоте…»

Наконец ее палка уперлась во что-то твердое. Не смея поверить своему счастью, она воткнула ее чуть подальше. Опять твердо! Гать!