Анна Кардашова - Большой день в жизни Кости

— Ура! — закричал Костя, свернул в траву и перекувырнулся. Получилось не очень удачно — Костя повалился на бок, но он с удовольствием полежал немного в душистой, пахнущей кисленьким траве, в солнечном и травяном зеленом свете.

Косте было хорошо в лагере. Он любил рано утром спуститься с удочками к реке. Рыбки, как темные тени, ходили под водой, а вытащишь такую рыбку, — как она засверкает на солнце!

Костя никогда не отлынивал от огородных работ. Ему нравилось всаживать острую лопату в землю, с хрустом разрезая стебли и корни. Он с удовольствием сажал семена свеклы, вдавливая их пальцем в мягкую, влажную, как творог, землю, а потом каждое утро бегал смотреть, всходит ли. Но чего Костя не любил, так это ходить в ближнюю деревню помогать солдатской вдове, тетке Дарье. Придут к ней, бывало, ребята, а она будто и не рада. С трудом повернет к ним голову, поднимет худую коричневую руку со скрюченными пальцами. «Ведро на лавке, — скажет, — а колун в сенях». И больше не шевелится, опустит голову и сидит на кровати, сама такая же деревянная, как кровать. Говорят, у нее ревматизм, что ли. Ребята побаивались ее, им у тетки Дарьи было не по себе. Хотелось поскорей отделаться и убежать на воздух, на солнце, по своим делам. Они не очень-то старательно помогали тетке Дарье.

Интересно было каждый день, но Костя всегда ждал чего-то особенно хорошего и интересного. То он ждал похода, то родительского дня, то военной игры. Во время самой игры Костя забывал про все на свете, лазал по кустам, по крапиве, обдирая и обжигая руки и ноги. Когда же игра кончалась, ему словно чего-то недоставало. Ну, хорошо, победили противника, сорвали с него повязки, ну и что? Не хватало самого главного — опасности!

Но все, что прежде интересовало Костю, сейчас, после сообщения Тамары Васильевны, куда-то ушло. Впереди было такое важное, такое большое и интересное, какого еще никогда не было. Теперь Костя жил только для того, чтобы поехать в Брестскую крепость. Он не представлял себе, что будет, если он не поедет. Наверно, ничего не будет — пустота.

В колхозе, ползая на корточках между высокими жирными стволами кукурузы и осторожно вытягивая из земли тонкие белые корешки сорняков, Костя старался вообразить себе героя. А представлялась ему только могучая грудь героя, обтянутая сукном, перекрещенная ремнями, вся в орденах.

Костя выполнил норму отличника, Митя тоже, и их вместе с другими отличниками премировали экскурсией. Правда, сама экскурсия висела на волоске. Назначили день, позвонили в крепость, оказалось, герой к этому дню не приедет. И потянулось какое-то противное время: едем — не едем. Наконец пришло известие, что герой приехал. Опять назначили день. А накануне, в самый последний вечер, когда уже все было собрано, приготовлены куртки, тапочки, распределен по мешкам сухой паек, налетел страшный ураган. Небо над лагерем как-то странно вспухло, пожелтело и спустилось низко-низко. И вдруг все сорвалось, полетело — тучи песку, листья, ветки, чья-то одежда… «Шишкин дом» сделал на своих ножках несколько прыжков и плашмя ударился о землю. С раздирающим треском сломалось дерево и грохнулось в крышу дома.

Хлынул дождь. Два часа гремело и бушевало. Когда все затихло, Костя и Митя вышли на крыльцо. Где они? Вместо дорожек бурные реки мчали сорванные с деревьев ветки, листья, катили камни. Там, где была площадка перед столовой, стояло большое сверкающее озеро с редкими пучками травы. По озеру плавали чья-то тапочка, белый платок…

— Смотри, из «Шишкиного дома», — сказал Митя.

И все кругом было залито каким-то особенным, мрачным желтым светом, который шел снизу и уж никак не был похож на солнечный, тем более что небо все еще темнело.

— Не повезут! — вздохнул Костя.

— А не повезут, сами проберемся, — зашептал Митя, — подобьем других ребят, все равно у нас уже все приготовлено. У тебя деньги на автобус есть? У меня — три рубля.

— А у меня — четыре и еще серебро! — с гордостью сказал Костя.

И, успокоившись, мальчики пошли собираться.

Утро встретило ребят известием, что все хорошо и что нет причин не ехать. Рек и озер уже не было. От дорожек и травы шел белый пар.