Шервуд Андерсон - Уайнсбург, Огайо. Рассказы [сборник litres]

Тело Джесси Бентли было полно жизни. В этом маленьком человеке собралась сила многих поколений могучих предков. Необычайно живым он был и в раннем детстве, на ферме, и подростком в школе. В школе он учился и думал о Боге и о Библии всеми силами ума и сердца. С годами, повзрослев и лучше узнав людей, он стал считать себя человеком необыкновенным, выделенным между людьми. Ему ужасно хотелось сделать свою жизнь чем-то очень значительным, и, оглядываясь вокруг и видя, что люди живут как быдло, он думал, что никогда бы не согласился превратиться в такое же быдло. Поглощенный собой и собственным предназначением, Джесси, как слепец, не замечал того, что его молодая жена выполняла работу сильной женщины даже тогда, когда была на сносях, что в служении ему она себя губила, – но при этом он не был жесток намеренно. Когда старый, искореженный трудом отец отдал ему во владение ферму и, как бы успокоившись, заполз в угол ждать смерти, он только пожал плечами и выбросил старика из головы.

Сидел Джесси у окна, глядел на земли, которые достались ему в наследство, и думал о своих делах. Он слышал, как в конюшне топчутся его лошади, как возится в хлеву его рогатый скот. Видел за полем, как пасется на зеленых холмах другое стадо. Голоса людей – людей, которые работали на него, – доносились до него через окно. Из доильни слышалось ровное плюх-плюх маслобойки, у которой орудовала придурковатая девушка Элиза Стафтон.

Мысленно Джесси уходил к людям ветхозаветных дней, тоже владевшим землей и стадами. Он вспоминал, как Бог спускался с неба и говорил с этими людьми, и ему хотелось, чтобы Бог его тоже заметил и говорил с ним. Им овладевало лихорадочное, мальчишеское нетерпение: каким-нибудь способом достигнуть в своей жизни такого же ореола значительности, какой окружал тех людей. Будучи человеком богомольным, он вслух говорил на эту тему с Богом, и звук собственных слов питал и подогревал его нетерпение.

«Я, человек нового склада, вступил во владение этими полями, – объявлял он. – Погляди на меня, Боже, и погляди на моих соседей и на всех людей, что прошли здесь до меня! Боже, сделай меня новым Иессеем, подобно древнему, дабы я правил людьми и рожал сыновей, которые станут правителями!» Разволновавшись от своих речей, Джесси вскакивал на ноги и ходил взад-вперед по комнате. Ему мерещилось, что он живет в древние времена и среди древних народов. Земля, раскинувшаяся перед ним, исполнялась громадного значения; фантазия населяла страну новым племенем людей, произошедших от него самого. Казалось ему, что нынче, как и в те, прежние времена, могут создаваться новые царства и новые побуждения овладевать жизнями людей по воле Божией, возвещенной через избранного слугу. Он жаждал быть таким слугой. «Я пришел на эту землю исполнить Божий труд», – объявлял он громким голосом, и маленькая фигурка его выпрямлялась, и казалось ему, что-то вроде нимба загорается над ним в знак Божьего одобрения.

Людям более позднего времени будет, пожалуй, трудновато понять Джесси Бентли. За последние пятьдесят лет в жизни нашего народа произошли громадные перемены. Произошла, можно сказать, революция. Наступление промышленного века, сопровождаемое звоном и треском дел, пронзительные крики многомиллионных толп, хлынувших к нам из-за океана, отправление и прибытие поездов, рост городов, постройка междугородных трамвайных линий, которые пронизывают города и бегут по сельской местности, а теперь, в наши дни, нашествие автомобилей – все это внесло потрясающие перемены в жизнь и образ мыслей народа серединной Америки. Книги, пусть даже скверно придуманные и написанные в спешке наших дней, есть в каждом доме, журналы расходятся в миллионах экземпляров, газеты на каждом шагу. Нынче у фермера, стоящего возле печки в деревенской лавке, голова до отказа забита словами других людей. Газеты и журналы нагрузили его полностью. Многое из прежнего дикого невежества, в котором была и какая-то прекрасная детская невинность, исчезло навсегда. Фермер у печки – брат городского человека, и если вы послушаете его, то найдете, что он говорит так же бойко и бессмысленно, как самый примерный из нас, горожан.

При Джесси Бентли и вообще в сельских районах Среднего Запада после Гражданской войны было не так. Люди слишком тяжело трудились и слишком уставали, чтобы читать. Их не тянуло к напечатанному на бумаге слову. Когда они работали в поле, ими владели смутные, полуоформившиеся мысли. Они верили в Бога и в то, что сила Божия управляет их жизнью. По воскресеньям они собирались в маленьких протестантских церквушках – послушать о Боге и Его делах. Церкви в ту пору были средоточием общественной и умственной жизни. Образ Бога велик был в душах людей.