Мартин О Кайнь - Грязь кладбищенская

– Самые гнусные ее речи из тех, что я слыхала, были про ее собственную сестру Нель. “Пусть вперед нее ни один покойник в кладбищенскую землю не ляжет!” Так она и сказала. Вы никогда не услышите подобных речей на Дивных Лугах.

– Доти! А что же обо мне…

– О твоей дочери.

– Она говорила, что вы все из рода Грязные Ноги и что всех вас обсели вши…

– Доти, де грясь [28] Де грясь – помилосердствуйте ( искаж. фр. ). …

– И что, бывало, моряки…

– Parlez-vous français, Madame, Mademoiselle …

– Оревуарь! Оревуарь! [29] Оревуарь – до свидания ( искаж. фр .).

– Mais c’est splendide. Je ne savais pas qu’il y avait une …

– Оревуарь . Честно, Муред, если бы Доти меня не знала, она могла бы всему этому поверить.

… Доти, это опять “сантименты”. Ты мой верный спутник в плавании по бескрайнему морю культуры, Доти. И ты должна суметь избавиться от всех предубеждений и выкинуть из головы всякое пристрастное суждение, точно как сказал Кликс в рассказе “Двое мужчин и облако пудры”…

– …Это Поэт сочинил, думается…

– О, тот самый мерзавец…

– Да нет, конечно, не он. Куда ему. А вот Большой Микиль Мак Конноли сказал так:

– Оныст , Муред, я уже забыла про Катрину Падинь и про все ее соображения на наш счет. Культура, Муред, она возносит разум к сияющим вершинам и открывает взору чудесные дворцы, где собрана протоплазма цвета и звука, как сказал Ниббс в “Локонах заката”. И тебе не интересны больше ничтожные пустяки тоскливой жизни. Последнее время мой разум погружен в великолепный хаос, какой повлекла за собой лавина культуры…

– …Баб Падинь так и не вышла замуж, потому что присматривала за старой седой каргой, с тех пор как приехала в Америку. И что бы вы думали: старая карга оставила ей все свои деньги, – ну или почти все, – когда умирала… Баб Падинь могла б засыпать каждую могилу на этом кладбище золотыми гинеями, – ну или, во всяком случае, такая о ней ходила молва, Доти.

– …Колли сам сочинил эту галиматью. Кто же еще.

– Катрина бы тысячу лет жизни отдала за то, чтобы вычеркнуть Нель из завещания Баб…

– И всякого учителя в округе она годами принуждала писать за нее в Америку.

– И Мануса Законника…

– Старый Учитель говорил мне, что составлял для нее очень культурные письма. Он подцепил много американских слов из кино…

– Это когда возил молодую Учительшу в Яркий город на моторе…

– Больше всего грызет Катрину то, что она умерла раньше Нель. Я часто слышала, как она шла по дороге и бурчала себе под нос: “Спроважу Нель прежде себя в грязь кладбищенскую”…

– …Скажи правду, Колли, это ведь ты написал эту галиматью?

– Большой Микиль Мак Конноли написал. А еще он написал “Песню Катрины” и “Песню…”

– …Но Нель-то по-прежнему жива. Она теперь и получит все по завещанию Баб. У нее не осталось ни братьев, ни сестер, одна она…

– Я бы не была так уверена, Муред. Баб была очень привязана к Катрине…

– А знаете, что мой старшой говаривал про семью Падинь? “Вертопрахи” – вот что он говорил. “Стоит кому-нибудь из них пойти на ярмарку покупать корову, так через полчаса вернется с ослом, а потом первому, кто спросит его про осла, скажет: «Экая жалость, что вместо этого дурацкого осла не купил я корову! От нее было бы больше пользы»”…

– …Странное у него имя для мужчины, Доти… Да, Джек Мужик. Он живет там, наверху, в той же деревне, где мы с Катриной. Видала я и старого Мужика, тот был из семьи Фини, из тех, настоящих… И нечего тут смеяться, Доти… Доти! “Мужик” звучит ничуть не хуже “Доти”, если уж на то пошло… Хоть ты и родом с Дивных Лугов, мы тоже, знаешь, не из-под курицы вылезли.