Александр Кулешов - Белый ветер

Вечером, когда стемнело, колонны машин двинулись к аэродрому. А там без промедления началась посадка и погрузка.

Руководивший инженерным обеспечением десанта подполковник, то и дело вытирая намокшие от дождя усы, как обычно, неторопливо, словно обдумывая каждую фразу, отдавал распоряжение по инженерному обеспечению «боя».

Майор Логинов мысленно повторял приказ:

«…Командиру приданного инженерно-саперного батальона провести разведку реки на рубеже высота Прибрежная, деревня Верхнекаменка с задачей выяснить наличие бродов, подручных переправочных средств, существующих переправ, их грузоподъемность; проверить наличие минирования, возможность прохода танков под водой…»

Распоряжение не такое уж длинное, но расторопный офицер предусмотрел в нем все.

Самолеты оторвались от взлетной полосы.

Хотя летят они к югу, но и там осень. Ночь не то чтоб непроглядна, но основательно темна. Порой все закрывают облака, а когда в размыве показывается луна, тогда далеко внизу видна неподвижно сверкающая поверхность реки, сбегающиеся в кучки огоньки поселков или одиноко подмигивающие, затерянные то ли в лесах, то ли в полях хутора. Чем дальше полет, тем меньше становится огней — время позднее, за полночь.

Левашов смотрит в иллюминатор. Он почти сутки не спал, но сон не идет. Пытался заснуть, не получается. Он думал о бесконечной веренице огромных самолетов, летевших с ровными неизменными интервалами в высоком ночном небе, о тысячах людей, неподвижно сидевших в герметических, неосвещенных кабинах, о сотнях грозных машин, застывших в чревах самолетов, — обо всей этой колоссальной, неотвратимой силе, которая внезапно и молниеносно обрушится на «противника» с неба. Потому что это для них, десантников, время тянется медленно, а в масштабах такой операции, когда в движение приведена большая масса войск, вся высадка — короткий эпизод. С момента, когда «противник» обнаружит, что в тылу его высаживается десант, и до момента, пока он сумеет принять эффективные меры, пройдет много больше времени, чем нужно для развития успеха.

Левашов пытался представить, как все это происходит.

Вот заговорили орудия вдоль линии фронта, вот пронеслись над позициями «северных» ночные бомбардировщики. Первые самолеты с десантом достигли заданного рубежа. Подошел тот момент, когда в первом самолете загудит сирена и первый десантник прыгнет в грохочущую встречным ветром ночь.

Это будет отчаянный парень — самый смелый, самый искусный. И он и каждый из его товарищей — специалисты бесшумной войны, разрядники по самбо и стрельбе, мастера рукопашного боя. Один стоит многих. Первые десантники отряда захвата займут оборону на границах площадок приземления, выставят заслоны, устроят засады. Если надо, они погибнут все до последнего, но не подпустят врага к месту приземления десанта.

А с неба, невидимый, неслышный в ночи, валит густой парашютный снег. С ровным гулом подлетают и улетают огромные самолеты. Гул растет, приближается и вновь замирает вдали. Уже все небо покрыто незаметными во мраке куполами.

Прыгают экипажи боевых машин, летят парашютно-десантные мешки с боеприпасами и легким оружием. Стремительно проносятся к земле на своих громадных, многокупольных парашютах боевые машины, орудия, самоходки.

Десантники быстро расчехляют технику, разбирают оружие и снаряжение. Взревели моторы, слышны первые выстрелы. Гвардейцы, выбросившиеся раньше, уже ведут трудный бой на правобережье. Их разведчики стремительно просачиваются через разбросанные позиции «врага». Цель — мост.

Но вот наступила очередь саперов. Штурман уже дал сигнал приготовиться. Порывисто ревет сирена, мигает зеленым глазом лампа в хвосте, раскрывается огромный зев люка, и одна за другой, крепко пришвартованные к своим платформам, машины вылетают в бездну.

Левашов прыгает одним из первых.

Чувствует привычный толчок раскрывающегося парашюта — и начинается медленное парение. Вокруг тихая ночь. А там, внизу, под ним, на черной земле, уже видна сумбурная пляска огней. То и дело взвиваются цветные ракеты, обозначая места сбора и направления движения.

Где-то у леса протянулись бисерные пунктиры трассирующих пуль; на мгновение освещают полосы местности — то кустарник, то поле, то дорогу — частые выстрелы зениток. Вдали занялось, поднимаясь к небесам, алое зарево, быть может, это уже горят склады «северных».

Левашов срывает шлем, и сразу ночь наполняется частым, настырным стуком зенитных орудий, треском пулеметов и автоматов, грохотом взрывов, ревом танковых моторов.