Уильям Сароян - Что-то смешное - Серьёзная повесть

— Кто положил их туда?

— Ты! Ты не помнишь того, что сделала сама? Ты не помнишь, как однажды я нашел их и спросил тебя об этом?

— Для чего ты сделала это, мама? — сказала девочка.

— Ох, не знаю. Наверно, я когда-нибудь обнаружила заложенные в книгу розы и решила, что в один прекрасный день сделаю так и сама.

Они ушли обратно на кухню, но мужчине было слышно, как они там хлопотали и разговаривали, и мальчику — тоже. Время от времени мужчина и мальчик оставляли все, чтобы только слушать. Они знали, что девочки говорят для того, чтобы их слушали, а девочки знали, что к ним прислушиваются. Девочки знали, что мальчики прислушиваются к ним. Они забавлялись. Было так прекрасно — находиться в деревне, в доме среди виноградников, в доме, который был стар, но чист и прохладен.

— Вот они, — сказал Рэд. — Не в книге. Вот маленький букетик роз, перевязанный и брошенный в эту серебряную вазу на камине. Они были красные, наверно. Я хочу сказать, очень красные, не такого цвета, как сейчас. — Он направился к кухне. — Хочешь понюхать их, мама?

Женщина посмотрела на розы.

— Я сейчас заплачу, — сказала она.

— Нет!

— Да, заплачу.

Она подошла к пианино в гостиной, опустилась на скамеечку и — заплакала; мальчик не отрывал от нее взгляда, он изучал ее лицо; девочка стояла рядом с мальчиком, мужчина поднялся со стула.

— Ты не плачешь, мама, ведь ты не плачешь? — сказал Рэд. — Мама не плачет, ведь нет, папа? — Он обвил руками мать и сказал: — Мама, ради бога, ведь ты не плачешь?

Девочка обняла своего брата.

— Мама, — сказала она, — не плачь. О чем она плачет, Рэд?

— В чем дело, Суон? — сказал мужчина.

— Я не могу смотреть на прекрасные вещи, которым пришел конец, вот и все, — сказала женщина. — Один только вид их пугает меня до смерти.

— Перестань, Суон, — засмеялся мужчина.

— Я хочу инжир с дерева, — сказала женщина, — как это было сегодня днем. Я хочу, чтоб так было все. И навсегда.

— Навсегда? — сказал Рэд. — Что это значит?

— Ах, Суон, — засмеялся мужчина, — перестань, пожалуйста.

— Нет, — заплакала женщина.

Мужчина широко раскинул руки и обнял всех троих. Женщина перестала плакать и начала вдруг смеяться, обнимая и целуя каждого из них.

— Мои малышки, — смеялась она. — Мой муж и мои малышки.

Она быстро встала и вернулась на кухню, словно ничего не произошло. Что было на уме у матери? Почему она плакала, а потом смеялась и обнимала всех? Рэд взял розы, отнес их назад и положил в серебряную вазу на каминной плите. Потом, не слезая со стула, он повернулся лицом к своему отцу, который стоял в открытых дверях и глядел на дорогу.

— Папа?

— Да, Рэд.

— Почему мама плакала?

— Не знаю. Суон, — позвал он вдруг. — Я пойду погуляю.

Она выбежала из кухни.

— Подожди меня!

— Хорошо, Суон.

— К черту это печенье! — сказала она. — Кому оно только нужно? Не знаю, почему это я в первую очередь взялась за такую чушь, как печенье? Куда мы пойдем?

— Ну, скажем, в город.

— Правда?

— До станции и обратно.

— Обратно на такси?

— Конечно.

Почти всю дорогу до города Ивен нес девочку на руках. Но когда они пришли в город, она слезла, чтобы хорошенько осмотреться вокруг. Что-то особенное было здесь, но что именно, она не могла объяснить, пока не увидела над собой неба, похожего на вспышку фейерверка.

— Я сейчас схвачу их, — сказала девочка. — Я сейчас схвачу звезды.

— Ивен, — сказала женщина. — Взгляни на небо. Взгляни на звезды в небе.

— Да.

Пока они все четверо, стоя на улице, смотрели прямо вверх на звезды, из кинотеатра вышла женщина с тремя девочками и, щурясь, от света, со смехом в голосе сказала:

— Я — Мэй Уолз.

Рэд и Ева оторвали взгляд от звезд, чтоб посмотреть на трех девочек. Вскоре они все вместе играли, скакали и прыгали по тротуару, Мэй и Суон беседовали, а Ивен стоял рядом и слушал. Потом их новая знакомая, полная и крепкая и, как видно, очень сердечная женщина, предложила своим дочкам поймать ее, и они легко и быстро сделали это, взявшись за руки.

— Приходите к нам, — сказала Суон.

— А не слишком ли поздно?

— Нет. Приходите к нам, посидим на крылечке, поболтаем.

Мэй Уолз и ее девочки попрощались и ушли.

— Они все — девочки, — сказала Ева. — Где же их мальчик?

— Их папа не захотел пойти в кино, — сказала женщина. — Он остался дома.

— А где другой их мальчик?

— Другого у них нет. Только отец.

— Почему он не захотел пойти?

— Не знаю. Наверно, он уже видел картину.