Кристофер Ишервуд - Труды и дни мистера Норриса. Прощай, Берлин [сборник litres]

– Ну, герр Норрис…

Раздался громкий звонок и буквально в ту же секунду в дверь дважды постучали. От неожиданности Артур буквально подскочил на месте:

– Боже правый! Что это может быть?

– Наверное, почтальон, – сказала фройляйн Шрёдер. – Прошу прощения, герр Брэдшоу…

Она едва успела приоткрыть дверь, как стоявший снаружи человек мигом протиснулся мимо нее в квартиру. Это был Шмидт.

Ему не нужно было даже открывать рта для того, чтобы всем стало ясно: он пьян сверх всякой меры. Он стоял, неуверенно раскачиваясь на ногах, без шляпы, в залихватски заброшенном на плечо галстуке и сбившемся на сторону воротничке. Его и без того широкое лицо воспалилось и распухло так, что глаза превратились в узкие щелочки. Места в коридоре для нас четверых было явно недостаточно. Мы стояли так тесно, что до меня доносился запах его дыхания. Пахло преотвратно.

Сбоку от меня вскрикнул Артур, испуганно и несвязно, сам же я не в силах был даже пошевелиться, просто стоял и смотрел. Как ни странно, я оказался совершенно не готов к появлению Шмидта. За последние двадцать четыре часа я успел совершенно позабыть о самом факте его существования.

Он был – хозяин положения и прекрасно это понимал. Его лицо буквально излучало злую волю. Он пинком захлопнул за спиной дверь и неторопливо окинул взглядом: нас обоих, надетое на Артуре пальто, чемодан в моей руке.

– Смотаться решил, а? – громко сказал он, так, словно с некоторого удаления говорил с большой аудиторией. – Понятно… думал, скинул меня с хвоста, так, да?

Он сделал шаг вперед и оказался лицом к лицу с испуганным, дрожащим как лист Артуром.

– Как вовремя я зашел, не правда ли? Для тебя-то, конечно, совсем не вовремя…

Артур издал еще один звук, нечто вроде писка вусмерть перепуганной мыши. И тут же Шмидт впал в настоящий приступ бешенства. Он стиснул кулаки и выкрикнул отчаянно, яростно:

– Ты, хамская рожа!

И занес руку. Может быть, он и в самом деле собирался ударить Артура; в подобном случае я никак не смог бы предупредить удар. Единственное, что я успел сделать за эти доли секунды, так это разжать руку и уронить чемодан на пол. Однако у фройляйн Шрёдер реакция оказалась и получше, и куда эффективнее моей. Она даже и понятия не имела, по какому поводу возникла сцена. Собственно, ей до этого не было дела. Достаточно было и того, что на ее обожаемого герра Норриса покушается какой-то чужой человек, да к тому же еще и пьяный. С негодующим – и пронзительным – боевым кличем она ринулась в атаку. Ухватив Шмидта сзади вытянутыми руками за брючный ремень, она, как паровоз, сортирующий на стрелке товарные вагоны, толкнула его вперед. И без того нетвердо державшийся на ногах, да еще и захваченный врасплох, он вылетел прямым ходом через дверной проем в гостиную и растянулся лицом вниз на ковре. Фройляйн Шрёдер проворным движением повернула в замке ключ. Весь маневр занял у нее не более пяти секунд.

– Нахал какой-то! – воскликнула фройляйн Шрёдер. Щечки у нее раскраснелись от усилия. – Приходит сюда, скандалит, как у себя дома. И пьяный к тому же… pfui… свинья такая!

Судя по всему, ничего загадочного для себя она во всем этом происшествии не увидела. Возможно, Шмидт каким-то образом встроился у нее в голове в систему отношений между Артуром, Марго и ее злосчастным ребенком. Во всяком случае, у нее достало такта не поднимать этой темы. Шмидт тут же начал ломиться в дверь изнутри и тем избавил меня от необходимости придумывать какие бы то ни было объяснения.

– А он не выберется через кухню? – нервически спросил Артур.

– Не беспокойтесь, мистер Норрис. Кухонная дверь тоже на замке. – Фройляйн Шрёдер с угрожающим видом повернулась к невидимому Шмидту. – А ну-ка успокойся, ты, скотина такая! Погоди минутку, сейчас я до тебя доберусь!

– Впрочем, как бы то ни было… – Артур был как на иголках, – мне кажется, что нам уже пора.

– И что вы намерены с ним делать дальше? – спросил я у фройляйн Шрёдер.

– Ну, на этот счет вы можете не беспокоиться, герр Брэдшоу. Вот провожу вас и тут же спущусь за сыном консьержа. Обещаю вам, он выйдет отсюда тихо-тихо. А если попробует буянить, то ему так достанется…

Мы торопливо попрощались. Фройляйн Шрёдер была чересчур возбуждена победой, и дело обошлось без слез. Артур расцеловал ее в обе щеки. Она стояла на лестничной площадке и ждала, пока мы выйдем на улицу. За ее спиной в дверь гостиной опять отчаянно забарабанил Шмидт.

Мы сели в такси и успели проехать половину пути до вокзала, покуда Артур не взял себя в руки: настолько, что вновь обрел дар речи.