Эра Ершова - Самая простая вещь на свете

Марина даже зажмурилась — таким невероятным казалось ей происходящее.

Подкатив тележку к столу, Хорст потянулся за бутылкой.

— Fleisch — Rotwein, — пояснил он и разлил по бокалам густую темную жидкость. — Salat? [7] Мясо — красное вино. Салат? (нем.) .

Марина кивнула.

Он поставил на стол две тарелки с неведомым салатом, на поверхности которого белели тонкие лепестки пармезана и миндальных орешков.

— Guten Appetit! [8] Приятного аппетита! (нем.) . — Хорст разложил на коленях салфетку и принялся за еду.

Ужинали молча. Марина неуклюже орудовала ножом и вилкой, испытывая страшную неловкость от этого гробового молчания. Покончив с горячим, Хорст встал и, выходя на кухню, нажал какую-то кнопку. Дом наполнился мощным звучанием оперных голосов. Марине стало не по себе, что-то устрашающее было в этих грандиозных звуках. Она нерешительно встала и подошла к камину. Пламя двигалось ритмично, в такт музыке. Марина протянула руки и прикоснулась к живому теплу.

Хорст незаметно подошел сзади и обнял Марину, настойчиво и мягко.

— Gehen wir in das Schlafzimmer [9] Идем в спальню (нем.) . , — прошептал он, касаясь Марининого уха бородой.

Марина резко повернулась и, закинув руки Хорсту на шею, попыталась поцеловать его. Губы у него оказались холодными и вялыми и едва откликались на страстный призыв. Марина слегка опешила, но желание физической близости было настолько острым, что она почти незамедлительно возобновила попытку расшевелить нерадивого любовника. От Марининых настойчивых ласк Хорста слегка повело, с его губ даже сорвался сдавленный вздох, который обычно выдает возбуждение. «Пойдет дело», — отметила про себя Марина. Не избалованная вниманием мужчин, она считала инициативу в вопросах интимной близости своей прямой обязанностью и чувствовала, как ее возбуждение перетекает в Хорста, делая его мягким и податливым, как воск. Вздыхая все глубже и чаще, он стал неверными руками расстегивать на ней кофточку.

Марина нащупала застежку на его брюках, но тут Хорст вздрогнул и отскочил в сторону, как от сильного удара.

«Ну что еще такое?» — подосадовала Марина и вопросительно взглянула на него.

Хорст отошел на несколько шагов и с торжественно-мучительным выражением на лице начал сам расстегивать брюки.

Приняв это за игру, Марина тоже самостоятельно сняла блузку, обнажив самую привлекательную часть своего тела.

Хорст закинул назад голову и закрыл руками лицо. Расстегнутые брюки соскользнули на пол. Марина остолбенела. Она еще пребывала в состоянии сильного сексуального возбуждения и никак не могла переключиться на реальность, оказавшуюся не совсем ожиданной.

Посреди большой гостиной, наполненной душераздирающими звуками оперного хора, весь в отсветах пламени стоял господин Билль в трагической позе, со спущенными штанами, из-под которых виднелись тонкие женские чулки, схваченные сверху кокетливыми резинками. Трусики, таинственно оплетенные дорогим черным кружевом, плотно сидели на мускулистом заду.

Марина мгновенно надела и запахнула блузку. Хорст стоял, не двигаясь, как будто в ожидании страшного приговора. Марина быстро и решительно трезвела.

«Живой бы отсюда выбраться», — подумала она и бросилась к телефону. С трудом попадая пальцами на кнопки, набрала номер. Света подошла сразу, видимо, ждала звонка.

— Забери меня отсюда немедленно! — закричала Марина в трубку.

— Что случилось?

— Слышишь, немедленно! — повторила Марина и нажала на рычаг.

Сразу успокоившись, она села за стол и, вылив в огромный бокал почти целую бутылку, стала жадно пить. Покончив с вином, она взглянула на Хорста, который застыл, как памятник в этой идиотской позе.

— Слышь, ты, козел, винца хочешь? — обратилась она к нему.

Хорст отнял от лица руки и, взглянув на Марину, вопросительно вздернул брови. Тут Марина не выдержала. Окончательно осознав всю комичность создавшейся ситуации, она откинулась на спинку стула и, обхватив руками живот, захохотала.

— Ой, мамочка! Ой, не могу! — вскрикивала она, давясь неприятным, словно шершавым смехом.

Услышав смех, Хорст весь съежился, трусливо подхватил обеими руками штаны, неуклюже засеменил к двери и спрятался в другой комнате.

— Давай, давай, вали отсюда! — закричала ему вслед Марина, вспомнив хамоватые повадки своих товарок по цветочному делу. — Тоже мне, господин Билль! — фыркнула она и принялась за следующую бутылку.

Когда раздался звонок, Марина уже не могла подняться с места. Она была настолько пьяна, что не сразу сообразила, что звонят в дверь, и, сорвав телефонную трубку, долго и настойчиво кричала: «Але!» Хорст затаился в своем укрытии и выходить оттуда, похоже, не собирался. Сделав над собой усилие, Марина поднялась с места и аккуратно, держась за стены, выбралась на улицу.