Эрих Ремарк - Триумфальная арка [litres]

Он поднял голову и сразу увидел Жоан. Должно быть, пришла, пока он звонил. Прежде-то ее здесь не было. А теперь, вон, в дальнем углу устроилась.

– Хотите, поедем куда-то еще? – спросил он у Кэте.

Та покачала головой:

– Нет. Может, вы хотите? Под какое-нибудь худосочное деревце?

– Там и водка будет худосочная. А здесь хотя бы водка хорошая.

Хор закончил песню, и музыка сменилась. Оркестр заиграл блюз. Жоан встала и направилась к танцевальному кругу в центре зала. Равич не мог толком ее разглядеть. И с кем она, тоже не видел. Лишь когда лиловатый луч прожектора скользил по танцующим, он всякий раз на миг выхватывал из многолюдства ее лицо, чтобы тут же снова упрятать его в полумраке.

– Вы сегодня оперировали? – спросила Кэте.

– Да.

– И каково это – после операции сидеть в ночном клубе? Наверно, все равно как из пекла сражения перенестись в мирный город? Или вернуться к жизни после тяжелой болезни?

– Не всегда. Иной раз это просто чувство пустоты.

Глаза Жоан в бледном мертвенном свете казались совсем прозрачными.

Она смотрела на него. «Когда говорят «сжалось сердце», сжимается на самом деле вовсе не сердце. Желудок. Это как удар в солнечное сплетение. А ведь столько стихотворений написано. И это удар вовсе не извне, не от тебя, прелестный, слегка разгоряченный танцем слепок живой плоти, он исходит из темных глубин моего мозга, это всего лишь вспышка, мерцающий контакт, удар тока, усиливающийся, когда ты обрисовываешься там в полоске света».

– Не та ли это женщина, что прежде здесь пела? – спросила вдруг Кэте Хэгстрем.

– Да, это она.

– Больше не поет?

– По-моему, нет.

– Красивая.

– Вот как?

– Да. И даже больше. Она не просто красива. В этом лице как будто распахнута сама жизнь.

– Может быть.

Кэте смотрела на Равича искоса, с легким прищуром. И улыбалась. Только улыбка была на грани слез.

– Налейте мне еще рюмку, а потом, если можно, пойдемте отсюда, – попросила она.

Вставая, Равич чувствовал на себе взгляд Жоан. Он взял Кэте под руку. Нужды в этом не было, Кэте вполне может ходить без посторонней помощи, но он решил, что Жоан это не повредит – пусть полюбуется.

– Хотите оказать мне любезность? – спросила Кэте, когда они уже вернулись в «Ланкастер», в ее номер.

– Разумеется. Если смогу.

– Пойдете со мной на бал к Монфорам?

– А что это такое, Кэте? Я в первый раз слышу.

Она села в кресло. Кресло было для нее слишком велико. Она казалась в нем совсем маленькой и хрупкой – как статуэтка китайской танцовщицы. И надбровные дуги сильнее проступили под кожей.

– Бал у Монфоров – главное событие светской жизни Парижа в летний сезон, – пояснила она. – Это в следующую пятницу, в доме и в саду у Луи Монфора. Это имя ничего вам не говорит?

– Абсолютно.

– Пойдете со мной?

– А меня пустят?

– Я позабочусь о приглашении для вас.

Равич все еще смотрел на нее с недоумением.

– Зачем вам это, Кэте?

– Хочу сходить. А одной идти неудобно.

– Неужели вам не с кем?

– Получается так. Ни с кем из прежних знакомых идти неохота. Я их просто больше не выношу. Понимаете?

– Вполне.

– А это последний и самый красивый летний праздник в Париже. Я четыре года подряд не пропускала. Так сделаете мне одолжение?

Равич понимал, почему она хочет пойти именно с ним. Так ей будет спокойнее.

Отказать невозможно.

– Хорошо, Кэте, – сказал он. – Только не надо добывать для меня приглашение. Когда кто-то идет вместе с вами, в приглашении, полагаю, нет нужды.

Она кивнула:

– Конечно. Благодарю вас, Равич. Сегодня же позвоню Софи Монфор.

Он встал.

– Так я в пятницу за вами заеду. Что вы собираетесь надеть? – Она смотрела на него снизу вверх. Туго стянутые волосы поблескивали на свету. Головка ящерицы, подумал он. Миниатюрная, сухенькая и твердая элегантность бесплотного совершенства, абсолютно недоступного здоровому человеку. – Кое о чем я вам еще не успела сказать, – заметила она не без смущения. – Бал костюмированный. Летний праздник времен Людовика Четырнадцатого.

– Боже милосердный! – Равич даже снова сел.

Кэте Хэгстрем рассмеялась. Смех был неожиданно веселый, звонкий, совсем детский.

– Вон добрый старый коньяк, – сказала она. – Выпьете рюмочку?

Равич покачал головой:

– Это ж надо. Чего только люди не придумают…

– Да, у них каждый год что-то новенькое, но всегда в том же духе.

– Это значит, мне придется…

– Я обо всем позабочусь, – поспешила она его успокоить. – От вас ничего не потребуется. Костюм я возьму на себя. Что-нибудь попроще. Вам даже на примерку ходить не надо. Только скажите мне ваш размер.