Эрих Ремарк - Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет

Он шел следом. Во что ты ввязываешься? – крутилось в голове. – И с кем? Но все равно, это совсем не то, что Лидия Морелли, которая час назад звонила ему из Рима. Лидия Морелли, которая назубок знает все уловки и ни одну не способна забыть хоть на миг.

Он нагнал Лилиан в дверях.

– Сегодня вечером, – сказал он, – мы ни о чем говорить не будем, кроме самых пустяшных вещей на свете.

Через час в баре было не протолкнуться. Лилиан глянула в сторону двери.

– А вот и Борис, – проронила она. – Как это я не подумала…

Клерфэ раньше нее завидел русского. Тот медленно протискивался к их столику сквозь толчею отдыхающих, что гроздьями облепили стойку. Клерфэ он демонстративно не замечал.

– Сани поданы, Лилиан, – сказал он.

– Отправь сани, Борис, – ответила она. – Мне они не понадобятся. Это господин Клерфэ. Вы с ним уже встречались однажды.

Клерфэ встал – чуть небрежнее, чем следовало.

– Неужели? – удивился Волков. – Ах да, в самом деле! Простите великодушно. – Он упорно смотрел чуть в сторону. – Это ведь вы были в гоночной машине, которая так напугала лошадей, верно?

Легкая нотка издевки в его голосе не укрылась от Клерфэ. Он ничего не ответил, просто стоял.

– Ты, должно быть, забыла, завтра с утра тебе снова на рентген, – заботливо напомнил Волков.

– Я помню, Борис.

– Но перед рентгеном тебе надо отдохнуть, как следует выспаться.

– Я знаю. Времени еще достаточно.

Она говорила с ним подчеркнуто ровным голосом, как с неразумным, непослушным ребенком. Клерфэ видел: для нее это единственный способ обуздать гнев, который вызывает в ней столь назойливая опека. Ему стало почти что жаль этого русского, настолько плохи, оказывается, его дела.

– Вы присесть не хотите? – не без тайного злорадства осведомился он.

– Благодарю, – холодно бросил тот, словно в ответ официанту, подбежавшему спросить: «Чего изволите?» Должно быть, тоже умеет расслышать издевку. – Мне тут надо еще кое с кем переговорить, – снова обратился он к Лилиан. – А ты тем временем могла бы уже в сани…

– Нет, Борис, я пока что хочу остаться.

Клерфэ все это надоело.

– Это я привез мадемуазель Дюнкерк сюда, – спокойно сказал он. – И, по-моему, я вполне в состоянии доставить ее обратно.

Теперь наконец-то Волков вскинул на него глаза. Он изменился в лице. Но нашел в себе силы улыбнуться.

– Боюсь, вы превратно меня поймете. Но объяснять вам все равно бесполезно.

Он поклонился Лилиан, и на мгновение показалось, что маска надменности на его лице вот-вот расползется. Но он все-таки совладал с собой и направился к бару.

Клерфэ снова сел. Он был собой недоволен. «Что мне здесь надо? – с досадой подумал он. – Мне давно уже не двадцать!»

– Почему бы вам с ним не поехать? – ворчливо спросил он.

– Хотите от меня избавиться?

Он взглянул на нее. Вид у нее был беспомощный, но ему ли не знать: беспомощность – самое страшное женское оружие. По-настоящему беспомощных женщин вообще не бывает.

– Конечно же, нет, – ответил он. – Значит, остаемся!

Она бросила взгляд в сторону бара.

– Он не уходит, – прошептала она. – Остался сторожить. Думает, я уступлю.

Клерфэ потянулся за бутылкой, налил ей и себе.

– Ну и хорошо. Посмотрим, кто продержится дольше.

– Вам его не понять, – с неожиданной резкостью заметила Лилиан. – Это не ревность.

– Нет?

– Нет. Он несчастлив, болен и заботится обо мне. Легко выказывать превосходство, когда ты здоров.

Клерфэ поставил бутылку. Ах ты, сердобольная бестия. Не успеешь тебя спасти, ты уже норовишь отрубить руку спасителя.

– Вполне возможно, – равнодушно проронил он. – Но разве быть здоровым – это преступление?

Она снова повернулась к нему.

– Конечно, нет, – пробормотала она. – Сама не знаю, что я говорю. Думаю, мне лучше уйти.

За сумочку она схватилась, но встать не встала. И хотя она уже порядком успела ему надоесть, сейчас, покуда Волков там, у стойки, ее дожидается, он ни за что ее не отпустит – не настолько уж он успел состариться.

– Ничего, со мной можно не церемониться, – сказал он. – Я не особо чувствительный.

– Здесь все чувствительные.

– Но я-то не здешний.

– Верно, – она вдруг улыбнулась. – Должно быть, в этом все дело.

– В чем же?

– В чем-то, что всех нас сбивает с толку. Разве вы сами не видите? Даже Хольмана, вашего друга.

– Может быть, – озадаченно проговорил Клерфэ. – Наверно, не стоило мне приезжать. И Волкова я тоже сбиваю с толку?

– А вы не заметили?