Авраам Иегошуа - Дружественный огонь [litres]

Яари был неподдельно удивлен, наблюдая, как маленький мальчик принялся за дело. Как опытный каменщик, он обрабатывал один слой мороженого за другим. Не готовил ли он себя с юных лет к строительной профессии? Деду он всегда напоминал кого-то – но кого? Вопрос требовал ясного ответа. С каждым прошедшим днем Нета все более походила на мать, но на кого будет походить ее брат? Ни телосложение, ни цвет глаз, ни что другое не позволяло сделать какие-либо предположения. Время от времени Моран шутил, что из-за ужасающих криков, которые испускала Эфрат во время родов, они не заметили, что обожаемый всеми новорожденный был подменен плохой повитухой на будущего маленького бандита.

На подобные, пусть даже высказанные в виде шутки, заявления всегда с присущей ей в подобных вопросах энергией, возражала Даниэла. Бандит? Разбойник? Плохой мальчишка? Да как у тебя язык поворачивается сказать такое – даже в шутку? Шумный? Слишком? Да это энергия, это жизнь бьет в нем ключом. Замечательный парнишка. Полон воображения… весь в движении, словно водоворот… потому-то он и боится засыпать один в своей кровати. Просто он все время одержим какими-то идеями, все время чем-то занят, что-то придумывает… что-то свое, оригинальное. Он – мыслитель: так и запомните. И о другом подумайте – в подготовительной школе все его любят. Обожают. Да, он – заводила. Но таким и должен быть лидер!

Лишь после того, как ложечка будущего мыслителя в который раз процарапала по дну пустой креманки, в кафе вплыла бабушка Яэль, привлекая всеобщее внимание великолепной лисьей шубой (возможно, в свое время это был волк). Щеки ее пылали от холода, а в каждой руке она несла по леденцу.

Дети бросились к ней навстречу с откровенной радостью и буквально к ней прилипли, испытывая чувство облегчения – она освободила их от надзора странного дедушки, задававшего глупые вопросы.

– А где твой зуб? – требовательно спросил Нади.

Похоже, бабушка Яэль уже рассказала внукам о зубной боли и пообещала показать им зуб, как только это станет возможным.

– Этот ребенок – просто прелесть, – сказала она, целуя мальчика в затылок. – Он помнит буквально все.

И она быстрым движением достала из сумочки носовой платок, в котором оказался огромный зуб мудрости с торчащими маленькими корешками. Все это было рассмотрено с почтительным вниманием. Нета, впрочем, не скрывала отвращения:

– Фу, гадость, – сказала она.

Маленький Нади, однако, был другого мнения. По крайней мере, никакого испуга перед вырванным бабушкиным зубом он не обнаружил; более того – потрогал его пальчиком, правда, очень осторожно.

– Если я его трогаю – ему больно?

Бабушка Яэль относилась к разряду несгибаемых женщин. Такое заключение сделала в свое время Даниэла, когда Яэль, неукротимая собирательница сплетен любого уровня, облегчила жизнь Даниэлы, установив непрерывную, с использованием телефона, связь с ней, хотя Яари и призывал жену к большей сдержанности. Яэль была непредсказуема. Так, в самую последнюю минуту, никого не предупредив заранее, она пригласила на празднование бракосочетания Эфрат и Морана (мероприятие финансировал, между прочим, Яари) на пятьдесят человек больше, чем было оговорено, и только благорасположение руководителей фирмы, отвечавшей за кейтеринг, не позволило большинству гостей вернуться со свадьбы голодными. Она была в высшей степени эмоциональной дамой, пусть даже всегда счастливой и жизнерадостной (не потому ли?). Даже ее собственный экс-муж, человек ожесточенный и циничный, танцевал с ней – и только с ней – до самого утра, разбивая тем самым сердце своей молодой спутнице.

Яари поднялся с места и надел пиджак.

– Ну вот, – возвестил он, – наконец-то ваш дедушка уходит… – и в ту же минуту вспомнил, что школьный учитель попросил его рассказать родителям мальчика о его, увы, успешной и далеко не первой попытке лишить остальных детей послеполуденного сна.

– Ой, – воскликнула бабушка Яэль, всплеснув руками то ли в притворном, то ли в искреннем испуге. – Что же это было, золотой мой! Ты опять, наверное, дома не мог уснуть, зажег повсюду свет и устроил своему отцу «белую ночь»?

– Черную, – поправил ее малыш. – Утром папа сказал: «Это была самая черная ночь в моей жизни. И устроил ее Нади…»

Черная бархатная ночь мягко накрыла другую бабушку на краю базальтового каньона. Над ее головой незнакомые африканские звезды, вращаясь, превращали знакомый ей с детства млечный путь в полноводную стремнину света, уходящую в глубину вселенной. Где-то внизу, у подножья холма, бессонный генератор разбивал хрустальную тишину наступившей ночи, обеспечивая взамен надежную связь между отдельными палатками и остальным миром.