Авраам Иегошуа - Дружественный огонь [litres]

Перед фасадом бывшей фермы, тем временем, выстроился ряд движущихся средств, готовых к путешествию. Ряд холодильников с готовой пищей стояли, тесно прижимаясь боками друг к другу, далее шли бидоны с молоком и с водой и небольшие, но емкие мешки с мукой и картошкой, и отдельно, для индивидуальной варки – белые бобы, а также наглухо закрытые котлы с супом; впритык к ним располагались дочиста отмытые тарелки и обеденная посуда. Черная коза, чье превращение в жаркое было до поры до времени отложено, разглядывала эту сцену с заметным интересом. Повара, снявшие теперь белую униформу, облачились в грубые серые рубашки и занимались тем, что смазывали маслом охотничьи ружья, приводя их в порядок перед походом. Толпились, шутили, смеялись и совали носы куда надо и не надо, не забывая при этом тщательно осматривать автомобильные покрышки грузовых пикапов.

Тем временем в кухне уже не оставалось никого, кроме Сиджиин Куанг, курившей зеленоватую сигару. Она принесла для гостьи чашку и блюдце, поставив их на длинный стол.

– Сейчас мы согреем что-нибудь для тебя, – сказал Ирми, обращаясь к Даниэлле. – Но при одном условии – если ты умеешь есть быстро.

Но даже будучи очень голодной, Даниэла не собиралась опускаться до того, чтобы сидеть одной среди наблюдающих за ней чужих людей. Особенно в месте, совершенно ей незнакомом. Нет, сказала она, нет. Она вполне может потерпеть еще немного и поесть вместе со всеми на раскопках. А потому они могут выступить в любую минуту. Но медсестра из Судана имела на этот счет свое мнение. И выразила его так – с быстротой, говорившей о немалом опыте, она соорудила для гостьи два увесистых сэндвича, которых должно было хватить если не до конца пути, то очень надолго. Но это еще не было концом ее забот: едва в воздухе разнеслись раскаты автомобильных моторов, она исчезла в глубине здания и вынырнула оттуда с водонепроницаемым дождевиком в руках.

– Ваша одежда куда так хороша, – сказала она Даниэле, – но ближе к ночи вам понадобится что-нибудь потеплее, – и с этими словами заняла место за рулем «лендровера».

У Ирми ноги были необыкновенной длины, и потому он принес извинения невестке, сосланной из-за этого на заднее сидение, где она условно говоря, не без комфорта расположилась между наиболее ценными и ценимыми антропологами предметами – бутылками виски, коньяка, блоками сигарет и упаковками шоколада. Нашлось место и для медикаментов… Словом, учтены были интересы всех. Даниэла расстелила принесенный Сиджиин плащ у себя на коленях и, с любопытством поглядывая вокруг, незаметно принялась за сэндвич. «Лендровер» продвигался между двумя гружеными пикапами – на том, что был чуть впереди, располагались аборигены с охотничьими ружьями.

– К чему нам ружья? – не без удивления поинтересовалась гостья.

И ей рассказали, что время от времени хищные животные и птицы, привлеченные запахом пищи, перевозимой людьми, не прочь полакомиться тем или другим, безбоязненно выходя на ночную охоту. И тут ружья оказываются особенно к месту…

Вскоре караван миновал маленькое селение, которое Даниэла посетила этим утром; по-прежнему, возле сарая, где томился циклопообразный слон, толпилась ватага мальчишек разного возраста. Дальше дорога, спускаясь, плавно переходила в необъятные просторы безмолвной саванны, где воздух и высохшая трава, пестрая и высушенная, сияла золотом полуденного зноя. Машины двигались медленно, соблюдая неизменную дистанцию, чтобы не затеряться в облаках пыли, поднимаемых колесами. То и дело им приходилось останавливаться, пропуская стада еле передвигающих ноги гну или столь же неторопливых зебр, которые высокомерно игнорировали тех, кто не менее, чем они, нуждался в свободной дороге.

В душе гостьи такое поведение находило понимание, уважение и отклик. Ирмиягу уже обращал ее внимание на огромный – нет, необъятных размеров баобаб со стволом, превосходившим комнату Ирми на бывшей ферме, ветви его, вздымавшиеся к небу, казались чудовищного вида корнями, из этого неба бравшими начало, как если бы дерево росло вверх ногами. На одной такой ветке притаился поджидавший добычу золотистый в пятнах леопард.

– На таком необъятном пространстве мертвые – все равно животные или люди – никогда не удостаивались погребения, – сказала медсестра из Судана. – Умерев, они так и оставались на поверхности дикой природы, служа пропитанием животным и птицам, возвращаясь, таким образом, в естественную среду, которая их породила. Они не воскресали телесно, но удобряли почву для пользы и славы будущих поколений, а сильный ветер был в этом вечном круговороте их покорным слугой.