Роки Каллен - До последнего вздоха

– Мама, у тебя все хорошо? – спросила я. Ты улыбнулась, и я заметила, что у тебя разбита губа. Чтобы скрыть ранку, ты накрасилась красной помадой.

– Конечно, мой птенчик. Конечно.

Отец спустился и сел за стол. Я молча ела свои хлопья и считала апельсины в корзинках. Я взяла рюкзак и, выходя из кухни, заметила, что валяется в помойке. Кучка осколков и две белые бумажные птицы. Я не стала доставать их.

Мы больше никогда не ездили в горы.

Они в коробке. Две помятые птички лежат на стопках купюр в один, пять и двадцать долларов – я тут же понимаю, что это деньги, которые ты долго откладывала. Ты достаешь из коробки птиц оригами, проводишь пальцами по сгибам, несмотря на то что они потрепанные и могут порваться. Ты берешь их в свои неухоженные руки и прижимаешь к сердцу. Ты начинаешь говорить, покачивая головой из стороны в сторону под ритм слов, и в груди у тебя что-то трещит. Я боюсь, что ты можешь сломать себе ребра.

Твой голос такой же хрупкий, как потрепанные бумажные птички. «Птенчик мой, я не хотела, чтобы мы с тобой оставались в этой клетке. Я всегда думала, что однажды мы покинем ее. Вместе». Ты сжимаешь зубы. «Просто я считала… что у меня есть время».

Ты открываешь оранжево-синюю открытку и завороженно смотришь на надпись в ней так, словно там заклинание. Я заглядываю через твое плечо и понимаю, что это открытка с поздравлениями в честь окончания школы. Для меня. Ты купила ее до того, как я умерла. Я пробегаю взглядом по небольшому стишку, напечатанному в центре листа – я никогда не вчитываюсь в эти обезличенные слова, – и перехожу прямо к надписи, сделанной тобой золотым фломастером марки Sharpie. Ты знала, как мне нравится этот цвет. Сегодня мы улетаем, голубка! Мы свободны .

Ты рвешь ее напополам.

Я смотрю на открытку в изумлении, даже после того, как она выпадает у тебя из рук. Мы должны были уехать. Вместе. Мы должны были взять эти деньги и твой минивэн и оставить отца, и этот проклятый дом, и эту никчемную жизнь в прошлом после того, как я закончу школу. Ты давно это планировала.

В этот момент мне хочется исчезнуть. Я не хочу больше ответов! Я не хочу больше ничего видеть, потому что это невозможно выдержать. На моих руках проступает кровь. Мое сердце разбивается на осколки, и я никогда не смогу собрать его воедино.

Ты достаешь из коробочки письмо и разворачиваешь его. Я заглядываю тебе через плечо и понимаю, что это вовсе не письмо. Это партитура с разбросанными по ней нотами и тактами и втиснутыми в пространство между ними словами. Наверху курсивом написано мое имя.

Твой голос – трепет в темноте. «Я хотела спеть для тебя». Ты вытираешь нос рукавом и несмело смеешься. «Для тебя, которая любит громкую ревущую музыку. Тебе бы, наверное, совершенно не понравились мои песни». Ты складываешь лист с партитурой в маленький аккуратный квадрат. «Но… все равно все они предназначались тебе».

Я вспоминаю про ураганы, которым не удалось забрать твой голос. Думаю о нашем доме, который никогда не слышал твоих песен, о том, что даже робкие нотки твоих напевов под нос улетали в открытие окна. Ты говорила, что пение помогало тебе почувствовать себя сильнее, а потом, в тишине, тайком, писала песни для меня.

Ты водишь пальцем по изгибам одной из птиц. «Мне всегда не хватало смелости». Ты дрожишь, а я ничем не могу тебе помочь. Ты дрожишь, а я думаю о всех тех ночах, когда я засыпала с мыслью о том, что я совсем одна. А на самом деле был человек, который писал мне песни, однажды собирался их спеть для меня. Однажды, когда мы будем свободны.

Я хочу послушать все твои песни. Мы еще долго сидим так. Слезы и потрепанные сгибы. Все эти годы я думала, что ты слабая, но это было не так. У тебя был план, отсюда и таинственное выражение твоих прекрасных глаз. Коробка, спрятанная под матрасом твоей дочери и набитая деньгами, брошюрой с рекламой трейлеров в Теннесси (ты знала, как я люблю горы) и двумя маленькими бумажными птичками, которых сделали одним солнечным днем, когда мир казался ярким и полным возможностей, и песнями, которые придали бы нам сил в пути. Ведь мы бы сдержали обещание и улетели бы далеко-далеко. Но я бросила тебя.

Я бросила тебя, потому что забыла. Но ты ничего не забыла. Прямо подо мной ты спрятала сундучок с сокровищами и надеждой, чтобы я была в безопасности. Ты запирала мою дверь, смиренно опускала голову, красила лицо, плакала тихо, потому что ты ждала подходящего момента.

К моим глазам подступают слезы, и я тянусь к тебе. К нашим птицам.