Роки Каллен - До последнего вздоха

Как-то раз отец работал допоздна, и мы играли в поле за школой. Среди высокой травы проглядывали островки полевых цветов, и я помню, как наклонилась, чтобы сорвать несколько штук.

– Нет! – сказала ты, и твой голос прозвучал резко и внезапно, и я одернула руку. Ты заметила мою реакцию и смягчилась. – Нет, голубка. Не рви цветы.

– Почему?

Ты ответила не сразу, лишь жестом позвала меня сесть на траву рядом с тобой.

– Очень… эгоистично срывать что-то только потому, что ты хочешь забрать это себе. Цветы так быстро умирают.

– Но у многих стоят букеты…

Я посмотрела на цветы. Они покачивались в легких потоках ветра и танцевали в траве, невинные и ничего не подозревающие.

– Просто оставь их здесь, голубка. Мы можем посидеть с ними. Мы можем наслаждаться ими, даже если мы не заберем их домой.

И мы просто лежали на траве. Вдыхали теплый воздух и запах полевых цветов, смотрели на голубое небо и белую дымку облаков и держались за руки.

Ты оставляешь цветы на столе.

Сотрудник бюро ритуальных услуг,

мама не берет трубку, когда вы звоните, но я каждый день слышу ваш голос из сообщений на автоответчике.

Вы говорите радостным тоном и с такими легкими интонациями, словно речь идет вовсе не об умершей дочери. Мама собирается стереть ваше сообщение, но ваш голос взмывает вверх, превращаясь в монотонный напев. «Учительница из школы вашей дочери прислала букет лилий для похоронной церемонии. Цветы замечательные, и нам просто нужно…» Вы не называете меня по имени. Вы говорите так, будто на другом конце линии моя мама не дрожит при прослушивании вашего сообщения. Вы говорите, ничего не слыша в ответ, а мама тем временем рыщет по шкафчикам, находит стеклянную вазу со сколотыми краями и швыряет ее в стену.

Вы говорите, а мама падает на колени, подбирает и сжимает в кулаках осколки, чтобы из ладоней пошла кровь.

Когда вы прощаетесь, мама плачет.

Интересно, вспоминает ли она сейчас о голубом небе и полевых цветах.

Я ложусь на пол рядом с ней и смотрю в потрескавшийся потолок под звуки ее всхлипов.

Мама,

воспоминания дополняются и перемежаются, и я теряю равновесие. Вы с отцом сидите за обеденным столом. Я, как обычно, сижу в конце стола. Наблюдаю.

Просто смотрю. На твоем лице снова слишком много грима, как у клоуна. Ты сидишь за столом, а я чувствую, что чего-то не хватает, хотя и не могу понять, чего именно. Я изучаю макияж, жирный слой туши и подводки, волосы, идеально лежащие локонами вокруг твоего лица. Ни одной выбившейся волосинки.

Что же не так? Чего не хватает? Ты молча ешь, одной рукой держишь ложку, вторая покоится на колене. Ты почему-то кажешься меньше. Ты всегда была выше меня, но сейчас создается ощущение, что ты можешь утонуть в стуле. Ты больше не сутулишься и не плачешь. Как и в любой другой четверг, ты обедаешь и не можешь дождаться, когда можно будет уйти из-за стола.

И в этот момент я замечаю порез на выцветшей желтой скатерти-клеенке, усеянной сотнями маленьких изображений корзин с апельсинами. Мы когда-то купили ее в центре города в магазине, где все стоит доллар. Я ненавидела эту скатерть. Она была старой и страшной. Я помню, как во время завтрака пыталась сосчитать корзины с апельсинами, только чтобы не поднимать глаза. Но этот порез… Я раньше его не замечала. Я не свожу с него глаз. Это небольшой разрез длиной в два сантиметра, который делит одну из корзин надвое. Его хорошо видно с того места, где я обычно сидела (и где сижу сейчас); он находится почти посередине, между мной и тобой. Так почему же я его раньше не замечала?

Я с силой зажмуриваю глаза. Раньше что-то закрывало порез. Тарелка? Стакан. Я вспоминаю, и мои глаза открываются шире.

Нет. Рука.

Твоя рука. Она всегда тактично прикрывала порез. Твои расслабленные пальцы непринужденно лежали на столе, а рука была протянута вперед немного сильнее, чем было необходимо для удобства.

Рука. Для меня.

Предполагалось, что я должна была заметить, как рука участливо тянулась ко мне. Я здесь , будто говорила она.

Теперь я уперлась взглядом в это место. В место, больше не прикрытое рукой. Разве я не замечала, как ты многозначительно смотрела на меня? Я считала, что ты безмолвно умоляешь меня вести себя хорошо, не говорить ни слова. Я думала, ты молча меня отчитываешь. Но, получается, все было не так? Твои глаза действительно умоляли меня. Не о примерном поведении. Не о тишине. Но о том, чтобы я обратила внимание, что ты тянешься ко мне. Твой взгляд никогда не задерживался на мне надолго. Ты боялась, что отец поймает тебя? Или причина в том, что я не смотрела на тебя в ответ?