Джон Мильтон - Рай - Потерянный рай. Возвращенный рай

Все эти были первые по силе
И по значенью; прочих было б долго
Перечислять, хоть слава их была
Обширна. Были между ними боги
Ионии, которым поклонялось
Иаваново потомство [28] …боги Ионии, которым поклонялось Иаваново потомство… – Боги Ионии – греческие боги. Согласно древнееврейской традиции, родоначальником ионийцев, населявших Аттику и побережье Малой Азии, был Иаван, внук Ноя, четвертый сын Иафета. (хоть моложе
Они считались, чем Земля и Небо,
Их славные родители), – Титан,
Перворожденный Неба, с необъятным
Своим потомством, первенства лишенный
Сатурном, младшим братом; а Сатурна
Лишил престола сын его и Реи,
Юпитер, как сильнейший; захватив
Престол, один стал царствовать Юпитер.
Сперва на Крите только и на Иде
Их знали; после выбрали они
Себе вершину снежную Олимпа
И правили в средине атмосферы,
Не поднимаясь выше в небесах.
Они царили и в ущелье Дельфов,
В Додоне и во всей земле дорийской;
Другие же с Сатурном-стариком
Оттоль за Адриатику бежали,
Чтоб в Гесперийских жить полях иль дальше –
У кельтов, вплоть до крайних островов.

Пришли они и многие другие,
Потупив грустно взоры; но в глазах
У них все ж искра радости мелькала:
В Вожде своем не видели они
Отчаянья, – потерю сознавая,
Не потеряли все ж самих себя.
Он это видел, и хоть тень сомненья
Слегка скользила на его лице,
Но, гордости привычной вновь набравшись,
Цветистой речью, более достойной
По внешности, чем сущностью своей,
Он постарался их испуг рассеять
И мужество искусно возбудить.
Затем поднять немедленно велел он
При звуках труб военных и рожков
Могучий стяг свой боевой; гордился
Высокой честью быть знаменоносцем
Азазиил, высокий Херувим.
И вот с древка блистательного знамя
Он развернул; взвилось оно, сверкая,
Как метеор, по ветру развеваясь,
Богатое каменьев драгоценных
Обилием и золотым шитьем,
Изображавшим славу и трофеи
Бессмертных Серафимов; в это время
Металла звуки трубные гремели.
Все войско испустило громкий крик,
Торжественно потрясший своды Ада
И вне его заставивший дрожать
Все царство древней Ночи и Хаоса.
И в этот же момент сквозь адский мрак
Взвилось знамен блестящих десять тысяч,
Переливавших яркими цветами,
И вслед за ними вырос копий лес,
И шлемов тьмы несметные явились,
И стройно щит теснился ко щиту
В неизмеримом множестве. Фалангой
Сомкнувшися, идут они при звуках
Дорийского мотива флейт и нежных
Гобоев – дивной музыки, какая
Героев древних в битве вдохновляла,
Внушая им не бешеную ярость,
А доблесть лишь сознательную: смерть
Тогда была им не страшна, и бегства
Иль отступленья не было для них;
Была в ней сила также и к смягченью
Торжественной мелодией своей
Мятежных дум, тревог, печали, скорби
У смертных и бессмертных. Так, дыша
Единой силой, думою единой
Объяты, молча двигались они
При звуках флейт, смягчавших сладким пеньем
Им боль шагов по раскаленной почве.
И вот они все стали перед ним
Щетинистым и грозно длинным фронтом,
Как старые бойцы, блестя оружьем,
В порядке строгом копий и щитов,
И ждут вождя могучего команды.
Испытанным он оком их обвел,
И рассмотрел всю массу мощной рати
И всех ее частей расположенье,
Божественный их облик и осанку,
И наконец число их сосчитал,
И гордостью его взыграло сердце
И подкрепилось видом этих сил.
С тех пор как люди созданы, не видел
Никто еще таких огромных полчищ,
Которые, в сравненьи с этой ратью,
Не походили б на полки пигмеев,
Когда-то воевавших с журавлями,
Хотя бы вся гигантская толпа
Из Флегры [29] Флегры – город в Македонии, место, где, по преданию, гиганты воевали с богами, поставив гору Оссу на Пелион. , и герои Илиона
И Фив, и все союзные их боги
Соединились, и примкнули б к ним
Все те, которых сказки и романсы
Об Утеровом сыне [30] Утеров сын – Артур, мифический британский король, сын Утера. воспевают,
И с ними храбрых рыцарей Британских
И Арморийских славный круг [31] …рыцарей Британских и Арморийских славный круг… – рыцари Круглого стола. , и все –
Неверные иль христиане, – в битвах
Турнирных знаменитые в Дамаске,
Иль в Аспрамонте, или в Монтальбане,
В Марокко, в Трапезунде, или те,
Которых войско выслала Бизерта
От африканских берегов, когда
Великий Карл и все его вельможи
При Фонтарабии разбиты были.
Вся эта рать, столь славная, сильней
И доблестней всех смертных без сравненья,
Смотрела все ж на грозного Вождя
Со страхом и почтеньем; он, всех выше
По облику и по осанке гордой,
Стоял подобно башне. Лик его
Еще не вовсе потерял сиянье
Природное свое; в нем виден был
Еще Архангел прежний, хоть отчасти
Его уж слава потемнела. Солнце
Так при восходе смотрит сквозь туман
На горизонте или при затменьи,
Покрыто лунным диском, тускло светит
На половину лишь земного шара
И призраком зловещих перемен
Царей пугает. Так, хоть помраченный,
Архангел все же ярче всех сиял;
Лицо его, однако, сохраняло
Глубокие рубцы от страшных молний,
А щеки побледнели от забот;
Но под бровями с гордостью упорной,
С неукротимым мужеством и жаждой
Отмщения суровые глаза
Смотрели, хоть сквозили в них невольно
И угрызенья совести, и жалость
К собратьям – иль к сопутникам, вернее,
По преступленью, – к тем, кого он видел
Иными в дни блаженства, осужденным
Теперь навек за это соучастье.
Мильоны духов по его вине
Отныне милость Неба потеряли,
Извергнуты за дерзостный мятеж
От вечного сиянья; хоть и твердо
Они держались верности ему,
Но слава их небесная померкла.
Так смотрят дубы гордые в лесах
Иль горные, в могучей силе сосны,
Когда огонь небес их опалит:
Хоть все еще высокие, с сожженной
Вершиною стоят стволы нагие
На почве обгорелой. Он дал знак,
Что будет речь держать; они же, сдвоив
Ряды свои, крыло к крылу, стеснились
И обступили близко полукругом
Его и всех вельмож его в безмолвном
Вниманьи. Трижды речь он начинал,
И трижды, несмотря на гнев надменный
Вдруг вырывались слезы у него,
Какими могут Ангелы лишь плакать.
Но наконец, хоть вздохи прерывали
Слова его, они нашли свой путь.