Тадеуш Конвицкий - Современный сонник

— Ах ты паршивец! Глядите-ка, как он здорово разбирается в азбуке Морзе!

— А я тебя уверяю, что они нам тут не такое еще покажут. Я хорошо знаю этих огородников.

Один за другим пролетели над моей головой камни. Я пустился наутек через выгоревший луг, вслед мне неслись дружные проклятия.

— Гляди, гляди, как живо ногами работает. Никак у тебя кишка лопнула, дед!

— Подожди, мы до вас доберемся. Я тебя еще проучу, старый пакостник.

— Да он вовсе не такой дряхлый, посмотри, как перебирает копытами.

— Хорошо, что никто не видел. Старый хрыч, а такое себе позволяет…

Они долго еще возмущались нанесенным им оскорблением, но мало-помалу их голоса затихли в сумраке, сгущавшемся у реки. Я остановился у подножия холма, чтобы передохнуть после стремительного бега. Передо мной, наверху, стоял знакомый дом и красная рябина.

Я медленно поднимался, глядя на окна, заполненные отражением неба. Но в доме было так тихо, словно из него выпотрошили жизнь. На веревке сохла цветная кофточка, покачиваясь от невидимого дуновения горячего воздуха.

— Здравствуйте.

Я резко остановился и стал искать в карманах сигарету.

Между кустами почерневшего жасмина стоял Юзеф Царь и, вероятно, кого-то ждал.

— Здравствуйте, — ответил я так медленно, словно хотел выиграть время.

— Вы смотрели, что делается у них?

— Да.

— С рассвета подвозят машины и оборудование.

— Вы думаете, это правда относительно нашего городка?

Я заметил густые зернышки пота у него на лбу и запекшуюся пену в уголках рта.

— Я видел планы. Жителей решили не предупреждать, чтобы не было паники.

Я почему-то подумал, будто он меня не узнает и принимает за случайного прохожего.

— Отчего вы никогда к нам не заходите? Моей жене вы очень нравитесь, — неожиданно сказал он.

Я смутился, и, вероятно, это было заметно, но Юзеф Царь смотрел сквозь меня на тлеющее торфяное болото и осевший, изрытый кротовинами курган.

— Я был болен. Плохо себя чувствовал.

Он смотрел застывшим взглядом и, пожалуй, не видел меня.

— Да, моя жена — это необыкновенный человек. Вы уже успели в нее влюбиться?

Я едва не подавился дымом, потом решительно поглядел ему в глаза, но ничего не заметил.

— Простите, я, право, не понимаю, — бормотал я, торопливо стряхивая пепел с сигареты.

— В нее все влюбляются. Такой уж она человек. Вы, наверное, тоже росли сиротой, как моя жена. Есть у вас что-то общее: наивная доверчивость и сметливость беспризорных.

— Не знаю. Вообще не знаю, что мне следует ответить.

Я мог бы поклясться, что разговариваю со слепым. Он не глядя шарил рукой по кусту, нащупал лист и сорвал его.

— Жаль эту долину. Она многое помнит.

— Мне хотелось бы с вами как-нибудь побеседовать.

Теперь он меня видел. С его ладони сыпался раскрошенный лист.

— Уезжайте отсюда. Как можно скорее, — сказал он.

Из городка долетел торопливый голос монастырского колокола и скатился к реке, уже плотно окутанной тенью дубравы.

— До того, как вы к нему привяжетесь. До того, как найдете свое место.

— Но почему?

— Уезжайте. Вам здесь не найти того, что ищете. Вода все зальет, и останется только легенда о городе на дне озера.

— А откуда вы знаете, чего я ищу?

Он улыбнулся одними лишь губами. Только теперь я заметил седину в его зачесанных назад волосах. Затаив дыхание, я ждал его ответа.

— Откуда я знаю? Каждый ищет. И чаще всего ищет то, что уже далеко ушло от нас.

Колокол умолк. Его эхо все глубже забиралось в лес и наконец исчезло.

— Уезжайте. Обязательно уезжайте.

— Мне некуда возвращаться.

— Тут для вас неподходящее место. Здесь вам покоя не будет.

Я затоптал ногой сигарету.

— Вам открыта книга будущего?

— Вас это удивляет? Я многое в ней могу вычитать.

Я видел, как на лице его появилось непонятно напряженное выражение. Он снова смотрел сквозь меня на долину, заполнявшуюся мраком.

— Мне хотелось бы с вами потолковать. О вещах очень для меня важных. Чрезвычайно важных.

— И я того хочу, — тихо сказал он. — Пожалуйста, приходите как-нибудь на днях. Когда сочтете нужным.

За моей спиной играл кларнет. Его звуки напоминали мне о чем-то, что я не мог ясно определить. Но я был уверен, что где-то на фоне точно такого же пейзажа и при таких же точно обстоятельствах я слушал его носовой голос.

— Но вы сами решайте, стоит ли, — снова заговорил Юзеф Царь. — Имеет ли смысл.

— Я приду к вам. Обязательно приду, — ответил я и не прощаясь ушел.