Юрий Антропов - Ивановский кряж

Какое-то время Венька сосредоточенно молчал, не то с удовольствием, не то уже и с раскаянием вспоминая, как на прошлой неделе он решил, не долго думая, судьбу лодочного «Вихря», купленного профкомом для заводских любителей. Конечно, это только так считается, что на профкомовской моторке может покататься каждый, кому захочется. Не тут-то было. Хозяин у нее только один — Николай Саныч. Как свою собственную оглаживает, глаз с нее не сводит. Поэтому-то Венька, когда Николай Саныч попросил его обкатать мотор, украдкой поменял корпус: в свой облезло-помятый обрядил новехонький профкомовский двигатель — и все шито-крыто. Хорошо получилось — и обкатывать не надо.

«Только бог-то шельму метит», — усмехнулся теперь Венька. Толком и не поездил на новом моторе — все что-нибудь да не так. И ведь на самой-то быстрине, как нарочно, то и дело подводит, а Николай Саныч, как назло, плавает без всякой заботы и не нахвалится Венькиной легкой рукой, что замечательно обкатал…

— Я ведь почему так поступил? — поделился Венька с Зинаидой. — А, думаю, за столько лет работы на заводе в одном и том же цехе, который всем цехам цех, я еще и не такой премии заслужил. Но ведь в том-то и дело, что подарок мне дадут не раньше чем я состарюсь и пойду на пенсию, а тогда он мне, может, нужен будет, как мертвому припарки. К тому же, если глубоко посмотреть в корень, — Венька уставился в пол, широко раскрыв большие серые глаза в белесых ресницах, будто и впрямь намеревался сию же минуту постичь этим взглядом какую-то вящую мудрость жизни, — то справедливость опять будет на моей стороне. — Во-первых, он сочным хлопком ладони загнул большой палец другой руки, в то же время глазами приглашая жену проследить за ходом его размышлений, — мотор мне нужен не для личных целей, а для общественных…

— Ну да, а как же, — перебила Зинаида, — небось уже всех городских баб перекатал.

— Слушай, Кустицкая… Ты говори, да не заговаривайся. Я же являюсь общественным инспектором рыбнадзора. Мне скорость нужна! Чтобы ни одна сволочь от меня не ускользнула. Это во-первых. А во-вторых, — Венька вяло шлепнул по пальцу, но взгляд у него уже был отстраненно-твердым, в прищуре, словно он говорил этим взглядом, что разговора по душам, как и всегда, у них не получилось, — а во-вторых, я бы мог тебе сказать и о председателе профкома Николае Саныче, который и на веслах-то еще не научился плавать, не то что на моторе, но ничего такого я тебе больше не скажу. Пускай будет по-твоему, будто я разных баб, как ты некультурно выражаешься, катаю на своей лодке. Конечно, если ты имеешь в виду лично себя, то это твое дело, можно и так назвать.

— Ты вроде про памятник начал да про Бондаря, — сдержанно напомнила Зинаида, потерявшая надежду, что Венька сам вернется к тому разговору, который только и был ей нужен.

— А?.. Ну, про них. Я и говорю, ты не думай, что я слабохарактерный или там на поводу у кого иду. Если только захочу, так я и лично Бондаря могу послать в одно место.

— Так за чем же дело-то стало?

Но Венька уже отошел совсем от утренней душевной расслабленности, как он называл про себя такое свое состояние, да и на работу пора было собираться, и он только покачал головой.

— Ох, Кустицкая, тебя послушать, дак… Ты за меня, что ли, газ-то потом будешь нюхать?! — теперь уже и накалялся он, зная наперед, что только криком и можно сейчас прекратить этот пустой разговор, эту напрасную трату нервов.

Хлопая дверью до звона стекол в шибках и проходя мимо окон их квартиры на первом этаже гулко топающим шагом, Венька показывал жене, до какого кипения довела она его своими глупыми упреками. Смотри и майся, с каким настроением идет человек на работу! Ну просто житья ему не стало из-за этого пятого цеха. А ведь сначала вроде бы обрадовалась: «Чистый воздух. И потери в зарплате никакой».

«Да и сам я тоже хорош, — напоследок подумал Венька, — сунул голову куда попало. Свет клином сошелся, что ли, на этом бочкотарном цехе?»

Утренний разговор с Зинаидой, затеянный им, видно, в честь ясного солнышка, целую неделю томившегося за тучами, выбил его из колеи. Прямо хоть на завод не ходи.

А тут еще Ивлев подъявился. Венька уже был за проходной, у росистого от ранней поливки цветника, когда услышал его голос.

— Постой-ка… ты куда так бежишь-то? — Ивлев заметил его, наверно, еще на автобусной остановке, а может, и в самом автобусе, но не мог протолкаться к нему, или же просто не хотел начинать разговора на людях, а теперь догонял, что-то доставая на ходу из внутреннего кармана пиджака. — Ты вроде бы так никогда не бегал к нам, в хлораторный… — натянуто пошутил он, пытаясь, как видно, обрести ровный, спокойный тон, будто между ними не было вовсе никакой ссоры.