Оливия Лэнг - Crudo

Снова дома, она зашла в инстаграм, Рич, голый и бледный, среди руин противорадиационных убежищ в Орфорд-Несс, кто-то разложил и подсветил кабачки так, что они превратились в картину Ренессанса. За утро она стала экспертом по неонацистам, она узнала про Хранителей присяги и Трехпроцентных, она узнала, какие копы больные, паскудные расисты, еще хуже, чем она думала, а по ее опыту наблюдения за копами – от Родни Кинга и Майкла Стюарта до Филандо Кастиля и Эрика Гарнера – их уровень расизма и предвзятости уже зашкаливал. Было поздно, она сидела в кабинете и слушала поезда и как сосед или грабитель таскает мешки компоста в саду. Красные огни, белые огни, как близко ты хочешь оказаться к государству, волнует ли тебя государство, значит ли для тебя государство вообще что-то? Кэти по сути своей либерастка, каких навалом, но при этом лихая телка, либертарианка, «живи сам, а другие пусть сдохнут», ей наплевать, пускай люди хоть лица друг другу повырывают, коли хочется, единственное, чего она не выносит, это копа-расиста с пушкой, раздеть их догола да погнать по улицам, как диких свиней, вот было бы здорово. Мужчина на улице кричал смиренным голосом: Нет власти, нет власти. Новое братство, зеленый сквер словно луг, где все мы можем быть друзьями. Кэти чувствовала легкое опьянение и ступор, сложнее всего Кэти скрывать свою надежду.

______________________________________

Осталось три дня до свадьбы. Муж прислал ей электронное письмо со списком того, что он собирается купить и приготовить, плюс вордовский файл с расходами по дому, ко многим пунктам которого у нее вопросы. Двести фунтов в месяц на электричество, с ума сойти. «Вирджин ТВ», за это она платить не будет, она с семи лет была телевизионным отказником, своим стандартам она не изменит. Химчистка, ладно пускай у нее в жизни началась новая эра. Список покупок и продуктов ей больше по душе, стопроцентный стиль ее мужа. В день свадьбы, ровно в 9:30 он предлагает пойти на рынок за зеленью для салатов, розмарином, картошкой, кабачками и клубникой и узнать, работает ли по субботам торговец рыбой. Заказать сибаса, если да, пишет он (если нет, купить сейчас). В 11 он приготовит салатную заправку, в 11:10 покроет глазурью свадебный торт. Она много раз просила его купить торт, но он уверен, что только он способен справиться с его приготовлением. Женятся они в три часа, но этого в списке нет. В субботу, первый день их настоящей семейной жизни, он заберет ногу ягненка и сделает тирамису. Хорошо. Кэти будет слоняться и жаловаться, не сможет запихнуть миску в посудомойку, посидит в интернете, перевесит фотографии. У каждого должна быть задача, и свою она понимает. 11:10 – глазурь для торта, какой чудесный мужчина. У него появилась привычка загорать голышом в саду в укромном уголке, который она огородила для него позади сарая еще не совсем сгнившими предметами садовой мебели. Ему нравится там отдыхать с чаем и печеньем, по-царски возлегая на полосатом синем полотенце – как он говорит, им он защищает свою маленькую веснушчатую задницу от заноз и муравьев.

Тем вечером, 15 августа 2017 года, Кэти с мужем поехали ужинать на очень грязном кабриолете. За рулем сидел старый друг ее мужа, он всё спрашивал, где ее блокнот, он был человеком шестидесятых, размашистый и длинноухий, солнце светило прямо в грязь на лобовом стекле, и он едва что-то мог видеть, сказал он, оправдываясь, почему он не смеется над шутками Кэти. Лучи светили низко, словно волна, золотая волна на изломе, и кругом поднимались струи пыли от комбайнов на вечерних полях. Водитель сказал ей, что обнаружил на крыше автомобиля лиловое птичье дерьмо. Ежевика, предположила Кэти, нет, ответил он, вишня. Ужинали в деревне, через которую они с Себастьяном несколько раз проезжали по пути в его обожаемый паб. Хозяин дома был высокоуважаемый, даже весьма знаменитый домашний повар, у него была дровяная печь и стальная, профессионального вида кухня. Там был козий творог и томаты, наклонная миска, полная морских черенков и других моллюсков в точечку со стружкой из чоризо. Моллюски были куплены в «Селфриджес» после поездки в российское посольство. Вина сменяли друг друга, Кэти уже напилась, громко играл джаз, требовались усилия, чтобы держать вилку. Цесарка, хлебный соус, Кэти спорила с длинноухим о Трампе. Он еще ничего не сделал, повторял мужчина, так что с тем же успехом можно было бы спорить со страусом о небе. Они говорили о том, как можно выкопать подвал и обустроить там библиотеку, говорили о литературных журналах, выпили еще несколько бокалов бургундского, и вдруг на столе уже стояли другие наклонные миски с жареными персиками и топлеными сливками, Кэти стала очень игрива, она, кажется, даже хлопнула повара по руке. Они с мужем приехали домой совершенно никакие, настолько пропитанные алкоголем, что уснули на кровати не раздеваясь и не выключив свет. Она проснулась в два и стянула с себя одежду. В 6:30 она встала, взобралась по ступеням в кабинет и заполнила несколько мудреных иммиграционных форм для координатора по работе с иностранцами-нерезидентами из университета, где она будет преподавать в следующем семестре. Она возвращается в Америку – скоро, не навсегда. Она заметила какое-то движение. В саду лоснящаяся рыжая лисица копала червей. Она изящно побежала к дому и появилась вновь, уже с дроздом в зубах. Короткая борьба, дрозд вырвался и нырнул в куст. Лисица озадачилась и несколько раз попрыгала вокруг куста на задних лапах. Появился муж, в мятой белой футболке и без штанов. Он был очень теплый, она затащила его обратно в постель. Осталось два дня. 53 часа.