Оливия Лэнг - Crudo

Olivia Laing

Crudo

© 2018 by Olivia Laing. All rights reserved

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2020

© Фонд развития и поддержки искусств «АЙРИС»/IRIS Foundation, 2020

Кэти, под кем я имею в виду себя, собиралась замуж. Кэти, под кем я имею в виду себя, только что сошла с самолета из Нью-Йорка. Было 19:45 тринадцатого мая 2017 года. Ее пересадили в бизнес-класс, она почувствовала себя элитой, она купила в дьюти-фри две бутылки шампанского в оранжевых коробках, и таким человеком она впредь намеревалась быть. Кэти встретил в аэропорту мужчина, с которым она жила, который скоро станет тем, за кого она соберется замуж, который, вероятно, потом будет ее мужем и так далее до самой смерти. В машине мужчина рассказал ей, что поужинал с другим мужчиной, который тогда спал с ней, Кэти, и с еще одной их общей знакомой. Они пили шампанское, сказал он ей. Они много смеялись. Кэти замолчала. Это был момент, когда ее жизнь круто повернулась, хотя мужчина, с которым она спала, расстался с ней только пять дней спустя, о чем сообщил на своем фирменном бланке. Он считал, что два писателя не могут быть вместе. Кэти к тому времени написала несколько книг: «Большие надежды», «Кровь и кишки в старших классах», полагаю, вы о них слышали. Мужчина, с которым она спала, не написал ни одной книги. Кэти была зла. То есть я. Я была зла. А потом я вышла замуж.

Через два с половиной месяца, до свадьбы, после принятия решения пожениться, Кэти оказалась в Италии. Она прошла собеседование в регистрационном бюро, она не знала дату рождения своего мужа, но никому не пришло в голову, будто кого-то из них везут через границу насильно. Они были культурными людьми, они выбрали свои песни, она настояла на Марии Каллас, потому что скромность – не про нее. Сейчас, второго августа 2017 года, она сидела под осиным гнездом в долине Валь-д’Орча. Кругом хватало места, где еще сесть, но ей нравились осы. Вчера две упали ей на ногу, прямо в процессе спаривания. Это хорошее знамение, сказал ее друг Джозеф, которому она написала об этом по электронной почте.

У нее сложился приятный распорядок дня. Сначала она проплыла бассейн двадцать раз, это ее разбудило. Потом она выпила кофе, потом организовала себе лежак под деревом с осами. В десять она попросила мужа принести ей еще кофе. Раньше она не бывала замужем, но она знала, как это работает. Была ли Кэти хорошей? Неясно. Кэти интересовал ее загар, интересовал твиттер, интересовало, отдыхает ли кто-то из ее друзей лучше, чем она. Рядом ее муж стягивал с себя мокрые плавки-шорты под зеленым полотенцем. Всё было лучше, чем дома. Не просто чуть лучше, но основательно лучше, как будто каждую вещь изобрел заново какой-то более разумный вид. Кэти с мужем случайно отправились в отпуск для богачей.

Очевидно, они не вписывались. И даже не пытались. Они через силу ели картофельный мусс, они закапали пассатой и сливово-кардамоновым джелато все футболки, что у них были с собой. В отеле имелась прачечная, но их пугали цены. Наверное, стоило носить темные вещи или поискать прачечную в Риме.

Стоял невероятно светлый день. Что-то чудно́е приключилось с небом, не было ни ясно, ни облачно, но что-то между. Свет не исходил от одного солнца, он был повсюду одновременно, словно они оказались внутри галогенной лампы. У Кэти болела голова. В интернете случился переполох: президент только что кого-то отправил в отставку. Вступление в должность, свадьба, рождение ребенка, увольнение – всё за десять дней. Как муха-дрозофила, пошутил кто-то. 56 152 лайка. Всё это было не смешно, а может, как раз-таки смешно.

У Кэти не было родителей, но это не мешало им действовать ей на нервы. Она много о них думала. Ее мать совершила самоубийство, отец исчез еще до ее рождения. Она была сиротой, воистину диккенсовской. Ее муж даже называл ее Пип, иногда – Тот Самый Пип. Он был очень приятным мужчиной, бесспорно приятным, все его любили, невозможно было не любить. Я всегда считал нас друзьями вне поэтического круга, писал его друг Пол Бак, поздравляя их с еще не наступившей свадьбой, после чего вспомнил историю, как они с Кэти чуть не переспали.

Становилось жарче и жарче. 31 градус, 36 градусов, 38 градусов. В Европе бушевали лесные пожары. Один из них начался из-за того, что кто-то выбросил бычок из окна машины.