Уильям Берроуз - Голый завтрак [litres]

– Да я тебе всю вывеску разукрашу, хуесос неверующий! Ты у меня закроешься накрепко и насухо, как жопа наркота. Клянусь Аллахом, я высушу весь полуостров!

– Это же материк…

Изречениям Конфуция пускай внимают Малышка Одри да любители нелепых баек. Лао-Цзы? Его и вовсе вычеркнули из списка… Надоели уже все эти сентиментальные святые, у которых такой уныло-страдальческий вид, точно их ебут в жопу, а они стараются этого не замечать. Да и с какой стати мы должны позволять каждому занюханному старому актеришке учить нас всяким премудростям? «Три тысячи лет в шоу-бизнесе и всегда держусь от греха подальше…»

Во-первых, каждый Факт отправляется за решетку вместе с проститутками мужского пола и теми, кто оскорбляет богов коммерции, заключая сделки на улицах, и все же какой-нибудь старый седовласый мудозвон, пошатываясь, выходит из дома, чтобы поделиться с нами своим законченным идиотизмом. Неужели мы никогда не избавимся от того седобородого психа, который скрывается в засаде на каждой горной вершине Тибета, выходит, собравшись с силами, из хижины в Амазонии, подстерегает вас в нью-йоркских трущобах? «Я ждал тебя, сын мой, – и он выкладывает полный набор банальностей. – Жизнь – это школа, где каждый ученик должен выучить свой урок. А теперь я открою свою словесную сокровищницу…»

– Мне от этого и впрямь как-то не по себе.

– Да, бороться с этим стихийным бедствием бесполезно.

– Не могу заставить его заткнуться, ребята. Спасайся кто может!

– Уверяю вас, уходя от этого мудреца, я даже не чувствую себя человеком. Мои живительные оргоны он превращает в тухлое бычье дерьмо.

Короче, у меня есть эксклюзивный материал, так почему же я не произнес живого слова? Мысль нельзя выразить словами прямо… Вероятно, ее можно кратко и ясно выразить посредством мозаики сопоставления, подобной вещам, забытым в ящике гостиничного комода, и определяемой отрицанием и отсутствием…

Хочу сделать себе желудочную складку… Может, я и стар, но еще привлекателен».

(«Желудочная складка» – это результат хирургического вмешательства с целью удаления желудочного жира и одновременного создания складки в брюшной стенке; при этом образуется телесный корсет, правда, отнюдь не прочный, и ваши отвратительные старые кишки могут в любую минуту вывалиться на пол… Наиболее опасны, разумеется, худые и стройные модели ТК. И в самом деле, некоторые радикальные модели известны в отрасли как ЕПП – «Единственное Представление Проездом».

Доктор «Каракули» Риндфест заявляет без обиняков: «Самое опасное место для мужчины с ТК – это постель».

В рекламе ТК звучит песня «Поверь, если юности милые чары». Партнер с ТК и вправду может «исчезнуть в объятьях, как зыбкие фей дары».)

В залитом солнцем белом музейном зале – розовые обнаженные фигуры в шестьдесят футов высотой. Повсеместное юношеское бормотание.

Серебряные поручни… ущелье в тысячу футов глубиной в лучах яркого солнца. Маленькие зеленые делянки капусты и салата. За смуглыми юношами с мотыгами с другого берега оросительного канала подглядывает старый гомик.

– Ах, неужели они удобряют человеческими испражнениями… Быть может, они займутся этим прямо сейчас.

Он торопливо подносит к глазам перламутровый театральный бинокль – ацтекская мозаика в солнечных лучах.

Выстроившись в длинную колонну, подходят юные греки с алебастровыми кубками, полными дерьма, и опорожняют кубки в известняковую мергельную яму.

На другой стороне краснокирпичной Пласа де Торос качаются на послеполуденном ветру пыльные тополя.

Деревянные кабинки вокруг горячего источника… обломки разрушенных стен в тополиной роще… скамейки, гладко, как металл, истертые миллионами мастурбирующих мальчиков.

Юные греки, белые, как мрамор, ебутся по-собачьи на портике большого золотистого храма… голый Отщепенец перебирает струны лютни.

Прогуливаясь в своем красном свитере вдоль железной дороги, повстречал Сэмми, сына Портового Сторожа, с двумя мексиканцами.

– Эй, Тощий, – сказал он, – хочешь подрючиться?

– Ну… Да.

На ветхий соломенный тюфяк затащил его мексиканец и поставил на четвереньки – рядом в ритме их движений танцует чернокожий мальчишка… розовый солнечный луч освещает его хуй сквозь отверстие от выпавшего сучка.

Пустыня голого розового стыда до пастельно-голубого горизонта, где громадные железные столовые горы врезаются в расколотое небо.

«Все хорошо!» – Сам Бог велит слить сперму, накопившуюся за три тысячи лет…