Мария Корелли - Вендетта, или История всеми забытого [litres]

Она негромко рассмеялась.

– Однако это правда, – настойчиво проговорила она. – В тот первый раз, когда я вас увидела, я поняла, что непременно вас полюблю! Мой муж мне никогда даже не нравился, и, хотя кое в чем вы его напоминаете, вы совершено другой человек и превосходите его во всем. Верьте или нет, как вам угодно, но вы единственный мужчина на целом свете, которого я полюбила!

Она заявила это без малейшей тени смущения, с гордостью и сознанием собственного достоинства.

– Значит, вы станете моей женой?

– Стану! – ответила она. – И скажите… ведь вас зовут Чезаре, верно?

– Да, – машинально произнес я.

– Тогда, Чезаре , – нежно проворковала она, – я заставлю вас очень сильно меня полюбить!

И изящным движением своей гибкой фигуры она мягко прижалась ко мне, приблизив свое сияющее радостное лицо к моему.

– Поцелуйте меня! – сказала она и замерла в ожидании.

Словно во сне, я наклонился и поцеловал эти лживые сладкие губы! Я с куда большей охотой коснулся бы ртом жала ядовитого змея! И все же этот поцелуй пробудил во мне какую-то ярость. Я обвил руками ее наклоненную фигуру, осторожно повлек ее к кушетке, с которой она только что встала, и посадил рядом с собой, не переставая обнимать.

– Вы и вправду меня любите? – почти свирепо спросил я.

– Да!

– И я первый мужчина, который вам небезразличен?

– Да-да!

– И Феррари вам никогда не нравился?

– Никогда!

– Он хоть раз поцеловал вас, как я?

– Ни разу!

Господи! Как же свободно лилась из нее ложь! Прямо водопадом! И она произносила ее так искренне! Я поразился легкости и быстроте, с которыми она слетала с языка этой прелестной женщины, ощущая нечто похожее на тупое удивление, которое демонстрирует селянин, впервые увидевший, как ярмарочный фигляр метр за метром вытягивает изо рта разноцветную ленту. Я взял ее маленькую руку, на которой все еще было надетое мною обручальное кольцо, и тихонько надел ей на палец тонкий перстень с великолепными розовыми бриллиантами. Я долго носил с собой эту безделушку в ожидании момента, который все-таки настал. Нина с восторженным возгласом выскользнула из моих объятий.

– О, Чезаре! Какая прелесть! Как вы ко мне добры! – И, прильнув ко мне, она меня поцеловала. Затем, положив голову мне на плечо, вытянула руку, чтобы полюбоваться игрой бриллиантов на свету, но вдруг с некоторым беспокойством в голосе спросила: – Вы ведь не скажете Гвидо? Пока что?

– Нет, – ответил я. – Разумеется, я не стану ему ничего сообщать до его возвращения. Иначе он сразу же покинет Рим, а ведь мы не хотим, чтобы он тотчас вернулся, не так ли? – И я почти машинально принялся поигрывать ее белокурыми локонами, внутренне поражаясь столь быстрому успеху своего плана.

Она тем временем сделалась задумчивой и отрешенной. Несколько мгновений мы оба молчали. «Если бы она только знала, – подумал я. – Если бы она только вообразила, что ее обнимает рука ее же мужа , человека, которого она дурачила и обманывала, бедного глупца, над которым она издевалась и которого презирала, чья жизнь стала препятствием на ее пути и чьей смерти она радовалась!» Улыбалась ли она тогда столь же сладко? Стала бы она тогда меня целовать?

Она продолжала прижиматься ко мне, некоторое время пребывая в задумчивости, то и дело вертя на пальце подаренное мною кольцо. Вскоре она подняла на меня взгляд.

– Вы окажете мне одну услугу? – томным голосом спросила она. – Сущую мелочь, пустяк! Но она доставит мне огромное удовольствие!

– Какую же? – поинтересовался я. – Вам стоит лишь сказать, и я все выполню!

– Ну… Снимите ваши темные очки лишь на минуту! Мне хочется увидеть ваши глаза.

Я быстро вскочил с дивана и ответил ей с некоторой холодностью:

– Просите, все, что пожелаете, кроме этого, моя красавица. Самый слабый свет причиняет моим глазам острейшую боль, которая потом долгие часы изматывает мне нервы. Поэтому пока что довольствуйтесь мною таким, каков я теперь, однако обещаю вам, что ваше желание исполнится…

– Когда же? – нетерпеливо прервала она меня.

Я наклонился и поцеловал ей руку.

– Вечером в день нашей свадьбы, – ответил я.

Она покраснела и кокетливо отвернулась.

– Ах, как же долго ждать! – с легкой обидой произнесла она.

– Очень надеюсь, что не очень долго, – выразительно заметил я. – Сейчас у нас ноябрь. Могу я просить вас уменьшить мое ожидание? Позвольте мне назначить нашу свадьбу на второй месяц будущего года?