Уолтер Тевис - Ход королевы

– Зато я в них разбираюсь.

Миссис Уитли испустила долгий вздох.

– Как подсказывает мне опыт, то, в чем ты разбираешься, не всегда оказывается таким уж важным.

– А что важнее?

– Жить и взрослеть, – твердо сказала миссис Уитли. – Жить полной жизнью.

«С мексиканским комиссионером, сомнительным во всех отношениях?» – хотелось уточнить Бет, но она опять смолчала. Проснувшаяся вдруг ревность к Мануэлю ей не понравилась.

– Бет, – продолжила миссис Уитли доверительным тоном, – ты еще не побывала ни в Музее изящных искусств, ни в парке Чапультепек. Зоопарк здесь просто чудесный! А ты целыми днями сидишь в номере, даже еду заказываешь сюда и проводишь время, уткнувшись носом в свои шахматные книги! Ну можешь ты хоть немножко развеяться перед турниром и занять голову чем-то, кроме шахмат?

Бет захотелось ее ударить. Если она согласится куда-нибудь сходить с миссис Уитли, это значит, что ей придется терпеть Мануэля с его бесконечными дурацкими байками. Когда Бет видела их вместе, мексиканец постоянно трогал ее приемную мать то за плечо, то за талию, стоял слишком близко и улыбался чересчур страстно.

– Мама, – сказала она, – завтра в десять я играю черными против Октавио Маренко, чемпиона Бразилии. Это означает, что у него будет право первого хода. Ему тридцать четыре года, и он международный гроссмейстер. Если я проиграю, мы будем расплачиваться за это увлекательное путешествие из собственных сбережений. Если выиграю, мне предстоит следующая партия с шахматистом еще сильнее Маренко. Так что надо поработать над эндшпилями.

– Солнышко, ты ведь из тех игроков, которых называют интуитивными, верно? – Раньше миссис Уитли никогда не обсуждала с ней игру в шахматы.

– Да, меня так называют. Иногда решения приходят ко мне неожиданно.

– Я заметила, что громче всего зрители на турнирах аплодируют тем твоим ходам, которые ты делаешь быстро, не задумываясь. У тебя еще появляется такой странный взгляд…

Бет вздрогнула от удивления.

– Кажется, ты права, – пробормотала она.

– Интуиции по книгам не научишься. Ты отказываешься выходить из номера, потому что тебе не нравится Мануэль.

– С Мануэлем все в порядке, – пожала плечами Бет. – Только вот он приходит сюда не ради меня.

– Это несущественно, солнышко. В любом случае тебе нужно расслабиться. Ты самая талантливая шахматистка в мире. Я понятия не имею, какие такие способности нужны, чтобы хорошо играть в шахматы, но уверена, что они лишь усилятся, если ты сегодня хорошенько отдохнешь.

Бет ничего не ответила. Она злилась уже несколько дней. Ей не понравилось в Мехико, вернее, не понравился этот здоровенный бетонный отель с потрескавшейся черепицей и подтекающими кранами. Да еще и еда в отеле была отвратительная, а в одиночестве ходить по ресторанам не хотелось. Миссис Уитли каждый день обедала и ужинала с Мануэлем, который приезжал за ней на зеленом «Додже» и вид имел такой, будто он в любое время суток в ее распоряжении.

– Может, пообедаешь с нами? – спросила миссис Уитли. – Потом мы тебя подвезем до отеля – и работай себе над чем пожелаешь.

Бет собралась было ответить, но в дверь постучали – обслуга принесла заказанную «Маргариту», и она подписывала чек, пока приемная мать задумчиво потягивала коктейль, глядя в окно, залитое солнечным светом.

– Подумаешь, опаздаю чуток, – пробормотала миссис Уитли.

Бет холодно взглянула на нее – бледную, рыхлую, набравшую лишний вес. Миссис Уитли держала бокал за ножку одной рукой, другая нервно подрагивала на жирной талии. В ней было что-то до того трогательное, что сердце Бет смягчилось.

– Я не хочу обедать, но вы можете подвезти меня до зоопарка. Обратно вернусь на такси.

Миссис Уитли ее как будто не услышала, но через секунду обернулась с рассеянной улыбкой, все так же держа бокал за ножку.

– Это чудесно, дорогая, – сказала она.

Бет долго разглядывала галапагосских черепах – огромных тварей, находившихся в постоянном замедленном движении, которое производило много шума. Служитель зоопарка принес им в загон охапку мокрых салатных листьев и ведро перезревших помидоров – пять черепах дружно и слаженно устремились к этой куче съестного, зачавкали и заворочались, давя листья грязными лапами, похожими на слоновьи ступни. Тупые, бессмысленные морды были обращены к неведомому, к чему-то за пределами еды и окружающего мира.

Пока Бет стояла у ограждения, пришел торговец с тележкой ледяного пива. Бет машинально сказала: «Cerveza Corona, por favor» [41] Пиво «Корона», пожалуйста ( исп .). , – и протянула банкноту в пять песо. Торговец ловко отщелкнул крышку на бутылке и налил пиво в бумажный стакан с ацтекским орлом на логотипе. «Muchisimas gracias» [42] Большое спасибо ( исп .). , – поблагодарила Бет. В последний раз она пила алкоголь в старшей школе. Сейчас, под мексиканским солнцем, вкус у пива оказался восхитительный, так что содержимое стакана быстро закончилось. Через несколько минут ей на глаза попался второй торговец, стоявший у круглой клубы с красными цветами. Бет купила еще пиво, хотя знала, что не надо этого делать – завтра начнется турнир. Ни в алкоголе, ни в транквилизаторах она уже не нуждалась, о зеленых пилюлях не вспоминала много месяцев, но пиво себе все-таки позволила. Было три часа дня, солнце жарило вовсю; по зоопарку гуляло много женщин, почти все в темных ребосо [43] Ребосо – прямоугольная шаль, традиционный женский аксессуар в испаноязычных странах Латинской Америки. и с маленькими черноглазыми детьми. Изредка навстречу попадались мужчины, окидывали Бет недвусмысленными взглядами, но она не обращала на них внимания, и ни один не попытался с ней заговорить. Место было на удивление тихое, спокойное и, несмотря на то что мексиканцы славились веселым необузданным нравом, гуляющая толпа здесь походила скорее на посетителей музея. Повсюду росли цветы.