Марина Луценко - Ловушка для банкира

— Я ужинать сегодня не буду, — бросила она Милошу и заспешила на второй этаж.

Чтобы ей никто не мешал, Виктория заперла дверь комнаты. Затем она бережно вытащила из пакета несколько потрепанных тетрадей и разложила их на столе. «Невероятно! Как Толику удалось их достать?» Усевшись поудобнее в кресло, девушка погрузилась в записи позапрошлого века.

Была уже глубокая ночь, а Вика все читала и читала. Записки великого мореплавателя оказались настолько увлекательными, что оторваться от них не было никаких сил. В дневниках Лангсдорфа было все: переправы через опасные ущелья, путешествия по тропическому лесу, подробнейшее описание жизни индейских племен и многое-многое другое. Страницы, исписанные мелким почерком, были буквально пропитаны восторгом — Григорий Иванович не скрывал, что обожает Бразилию и ее обитателей. Даже в отчете для Конференции Академии наук, который девушка сейчас изучала, постоянно встречались слова «потрясающий», «захватывающий», «умопомрачительный». «На днях, — писал Лангсдорф, — я намерен отослать в Петербург замечательный по своей полноте словарь языка ботокудов — одного из малочисленных и весьма загадочных бразильских племен. Также в этой посылке разместится коллекция бабочек для моей дальнейшей работы. Она великолепна, как сможет убедиться высокое собрание. И, разумеется, я помню о своем обещании господину Короленко. Всенепременно отошлю в этот раз для минералогического отдела потрясающий в своей красоте образец розово-желтого топаза». Виктория дважды перечитала последнюю строчку отчета. Розово-желтый топаз. Империал! Ошибки быть не могло: камень, о котором упоминал Лангсдорф, был таким же, как и в колье Смолиных. А если так…

Отложив записи в сторону, девушка откинулась на спинку кресла. «Похоже, генерал и в самом деле владеет графским колье. Но значит ли это, что он — потомок знатного рода?» Вика зевнула. Лучше подумать об этом с утра, на светлую голову. А сейчас — спать.

Сон напоминал какой-то безумный калейдоскоп. События и лица сменялись в нем настолько быстро, что Виктория едва успевала осознавать происходящее. Вначале она увидела черного молосса, который выбежал из графского дома и направился в поля. Там как раз шла уборка. Крестьяне собирали оставшуюся после жатвы солому и делали из нее высоченные скирды. На поле было шумно. Мужчины, женщины, дети — все работали, от мала до велика. Лишь совсем крошечный годовалый ребеночек лежал в тени одной из скирд и крепко спал. Молосс укрылся за этой скирдой и стал ждать. Когда люди, увлеченные работой, отошли от малыша на приличное расстояние, пес выбежал из своего укрытия. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, молосс ухватил ребенка за шею и опрометью кинулся прочь.

Картинка дернулась и исчезла. На ее месте появилась следующая. Затаившись в придорожных кустах, черный пес внимательно следил за двумя крестьянками. С большими плетеными корзинами те шли прямиком к лесу. На руках у одной из женщин сидел годовалый мальчик. Мать то и дело с улыбкой смотрела на него.

— Что, Митрофанушка, хочешь орехов? — ласково спросила она малыша. — Сейчас наберем полную корзину.

Крестьянки свернули с дороги на узкую тропинку и скрылись в темноте леса. Моментально выскочив из кустов, молосс бросился следом за ними.

АААААА!!! — раздался из чащи безумный женский крик.

Эта картинка тоже исчезла, и возникла новая. В пруду, окруженном камышами, плескались деревенские ребятишки. Только одна девочка сидела на берегу, понурив голову.

— Дунька, айда к нам! — крикнул ей из воды вихрастый мальчишка, вздымая вокруг тучу брызг.

— Не могу, мамка заругает, — жалобно протянула девочка. — Мне строго-настрого приказали глаз с брата не спускать.

И она покосилась на лежащего рядом на траве годовалого малыша.

— Да что с ним станется, с брательником твоим? — опять крикнул вихрастый. — Думаешь, он куда-нибудь убежит, что ли?

Остальные ребята весело расхохотались.

— А и то, правда! — топнула ногой девочка, вставая с земли. — Ничего с братом не случится, если я немножечко купнусь.

Она скинула одежду и побежала к друзьям. Черная голова молосса высунулась из камышей. Пес глянул на резвящихся в пруду детей, а затем осторожно подполз на брюхе к ребенку. Малыш доверчиво потянул ручки к склонившейся над ним собачьей морде. Хрясть! — треснули детские шейные позвонки. Развернувшись, молосс бесшумно отполз со своей добычей обратно в камыши.