Иммануил Кант - Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник)

До сих пор сильно злоупотребляли этими выражениями для деления различных принципов, а вместе с ними и самой философии, так как практическое по понятиям природы считали тождественным с практическим по понятию свободы и, таким образом, под теми же самыми названиями теоретической и практической философии давали деление, в котором (так как обе части могли иметь одни и те же принципы) в сущности ничего не делилось.

Воля как способность желания есть именно одна из многих физических причин в мире, а именно та, которая действует по понятиям; и все, что можно представить себе как возможное (или необходимое) через волю, называется практически возможным (или необходимым), в отличие от физической возможности или необходимости действия, где причина определяется к причинности не через понятие (в бездушной материи через механизм, а у животных через инстинкт). Но здесь по отношению к практическому остается неопределенным, есть ли понятие, которое дает правило причинности воли, понятие природы или понятие свободы?

Последнее различие существенно. Если понятие, определяющее причинность, есть понятие природы, то принципы будут технико-практическими , а если это понятие свободы, то принципы будут морально-практическими ; так как в делении науки разума все и всецело сводится именно к этому различию предметов, познание которых требует различных принципов, то первые будут относиться к теоретической философии (как учение о природе), а вторые создадут исключительно вторую часть ее, а именно практическую философию (как учение о нравственности).

Все технико-практические правила (то есть правила искусства и уменья вообще или правила благоразумия как уменья оказывать влияние на людей и на их волю), поскольку их принципы основываются на понятиях, должны быть отнесены к теоретической философии только как королларии. Они касаются только возможности вещей по понятиям природы, куда относятся не только средства, которые для этого даются в природе, но даже сама воля (как способность желания, значит, как естественная способность), поскольку она может быть определяема естественными побуждениями соответственно этому правилу. Но такие практические правила называются не законами (подобно физическим), а только предписаниями, и притом потому, что воля стоит не только под понятием природы, но и под понятием свободы, по отношению к которому ее принципы называются законами и со всеми их следствиями создают вторую часть философии, именно практическую.

Следовательно, как решение проблемы чистой геометрии не составляет ее особой части или как землемерие не заслуживает имени практической геометрии в отличие от чистой и не есть вторая часть геометрии вообще, – как механическое или химическое искусство экспериментов или наблюдений не может относиться к практической части естествоведения, – так же домашнее, сельское и государственное хозяйство, искусство обхождения, предписания диететики, даже общее учение о счастье, даже обуздание склонностей и упрощение аффектов ради последнего учения, не могут относиться к практической философии и не могут создавать второй части философии; все это заключает в себе только правила уменья, значит, технико-практические правила, чтобы произвести действие, возможное по естественным понятиям причин и действий, которые, так как они относятся к теоретической философии, подчинены этим предписаниям только как королларии из них (из естествоведения), следовательно, не могут требовать себе места в особой философии, которую называют практической. Но морально-практические предписания, которые всецело основываются на понятии свободы и совершенно исключают основы природы, создают совершенно особый вид предписаний; эти предписания, подобно правилам, которым повинуется природа, называются просто законами, но основываются не на чувственных условиях, как законы природы, а на сверхчувственном принципе, и рядом с теоретической частью философии требуют, и только для себя, и другую часть, под именем практической философии.

Отсюда видно, что совокупность практических предписаний, которые дает философия, создает особую часть ее, которая становится рядом с теоретической, не потому, что это практические предписания, ибо такими они могли бы быть, если бы их принципы были целиком взяты из познания природы (как технико-практические правила), но только потому и в том случае, если их принцип заимствуется не из понятия природы, которое всегда чувственно обусловлено, но основывается на сверхчувственном, которое дает познать понятие свободы только через формальный закон; следовательно, это морально-практические законы, без предварительного отнесения их к целям и намерениям, а не только предписания и правила в том или другом отношении.