Фрэнсис Бернетт - Как стать леди [litres]

– Мне надо искать новое место, – повторяла она себе, – и оно будет среди совсем чужих людей.

Ее вдруг поглотило совершенно новое для нее чувство – чувство бессилия. Умом она понимала, что домов в Лондоне, где можно снять комнату – десятки тысяч, но в данный миг ей чудилось, что ей ни за что не найти крыши над головой. Она не могла заставить себя поверить, что могут существовать и другие Куппы или кто-то, похожий на них – это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она была физически истощена и до того, как прочла письмо, сейчас же свалившаяся на нее ноша оказалась совершенно непосильной, и она не могла с ней справиться. Ей не удавалось даже сдержать непрестанно лившихся слез, ее платочек совершенно промок.

– Надо это прекратить, – остановившись, сказала она вслух, но голос ее, вместо того чтобы прозвучать решительно, прозвучал жалко. – А то нос станет красным и распухнет, будто у меня насморк.

Хотя рыба у Бэтча была, причем предостаточно, он, к сожалению, не мог ее сразу же послать в Моллоуи, так как его повозка отъехала, а когда вернется, не знал никто.

– Что ж, – сказала Эмили, – тогда мне придется самой отнести рыбу, если вы ее аккуратно упакуете.

– Простите, мисс, мне очень жаль, мисс, – твердил Бэтч, вытирая со лба пот.

– Вряд ли корзина будет такой уж тяжелой, – уверила его Эмили, – зато ее светлость будет точно знать, что рыба к ужину имеется.

Так что на обратном пути через пустошь она несла еще и корзину с рыбой. Она была до такой степени несчастна, что подумала, что запах свежей рыбы теперь навсегда будет связан для нее с чувством горечи и потери. Она знала людей, у которых портилось настроение, когда они чувствовали аромат цветов или слышали какую-то мелодию, а в ее случае это будет запах рыбы. Если б у нее было чувство юмора, она бы даже засмеялась при этой мысли, но чувства юмора у нее не было, и сейчас…

«Мне надо искать новое жилье, а я ведь прожила в этой комнатке столько лет!» – крутилось и крутилось у нее в голове.

Солнце припекало все сильнее, ноги болели все больше, каждый шаг давался с все большим трудом. Она совсем забыла, что ушла из Моллоуи до ленча, и что в Монделле ей следовало бы подкрепиться хотя бы чашкой чая. Отшагав где-то около мили, она поняла, что голодна и катастрофически теряет силы.

«А по пути нет даже какого-нибудь дома, где можно попросить стакан воды», – подумала она.

Корзина с рыбой, которая на самом деле была относительно легкой, теперь стала ужасно тяжелой, и она почувствовала, что натерла левую ногу. Как же это было больно, и как она устала, как устала! И когда ей придется покинуть Моллоуи – чудесный, роскошный Моллоуи, – она уже не сможет вернуться в свою маленькую комнату, такую чистую после обычной генеральной осенней уборки, во время которой Куппы стирали и гладили ее красные шторы и чехлы на стулья, ей придется перебираться в какую-нибудь каморку. А миссис Купп и Джейн уже будут в Чичестере.

– Но как удачно для них все сложилось! – пробормотала она. – Им больше не придется беспокоиться о будущем. Как это прекрасно – знать, что не надо беспокоиться о будущем! А мне… Нет, думаю, что надо присесть.

Она села среди согретого солнцем вереска и спрятала заплаканное лицо в ладонях.

– О, Господи, Господи, Господи! – произнесла она безнадежно и беспомощно. – Я не могу себе этого позволить, не должна! О Господи, Господи!

Она была до такой степени поглощена этим ощущением собственной слабости и сознанием того, что должна ее преодолеть, что не слышала ничего вокруг. Колеса по мягкой дороге катились почти беззвучно, и поэтому, когда высокая повозка резко затормозила возле нее, она подняла голову с испугом.

Это была повозка лорда Уолдерхерста. Она с удивлением смотрела на него заплаканными глазами, а он спешился и махнул своему кучеру, который нетерпеливо стегнул лошадей.

Губы Эмили дрогнули в жалкой попытке изобразить улыбку, она протянула нетвердую руку к корзине с рыбой, схватила ее и начала подниматься.

– Я… Я присела немного отдохнуть, – выдохнула она, словно оправдываясь. – Я ходила в Монделл, а сегодня так жарко…

Как раз в этот миг налетевший легкий ветерок охладил ее лицо. Она была так благодарна ветерку, что улыбка у нее стала менее вымученной.

– Я нашла все, что просила леди Мария, – добавила она, и на щеке у нее появилась детская ямочка – от улыбки, так противоречащей муке, стоявшей в ее глазах.

Маркиз Уолдерхерст выглядел довольно странно – Эмили никогда его таким не видела. Он спокойно достал из кармана серебряную фляжку и что-то плеснул в крышку-стаканчик.