Георг Гегель - Опыты сознания

Но прошлое и отдаленное суть лишь несовершенная форма, в которой непосредственный модус установлен опосредствованно и всеобще; последний только поверхностно погружен в стихию мышления, сохранен в ней как чувственный модус, и с природой самого мышления не сводится в «одно». Мышление возведено лишь в процесс представления, ибо последний есть синтетическая связь чувственной непосредственности и ее всеобщности или мышления.

Эта форма процесса представления составляет ту определенность, в которой дух создает себя в «этой» своей общине. Эта форма не есть еще самосознание духа, достигшее своего понятия как понятия; опосредствование еще не завершено. В этой связи бытия и мышления, стало быть, имеется тот недостаток, что духовная сущность еще обременена непримиренным раздвоением на посюстороннее и потустороннее. Содержание есть истинное содержание, но все его моменты, будучи выявлены в стихии процесса представления, обладают тем характерным признаком, что они не постигнуты в понятии, а являются совершенно самостоятельными сторонами, соотносящимися друг с другом внешне. Для того, чтобы истинное содержание получило для сознания также свою истинную форму, необходимо более высокое образование сознания, а именно, чтобы оно возводило свое созерцание абсолютной субстанции в понятие и уравновешивало для самого себя свое сознание со своим самосознанием, как это происходило для нас или в себе.

Рассмотрим это содержание так, как оно имеется в своем сознании. – Если абсолютный дух есть содержание, то он существует в форме своей истины. Но его истина состоит не только в том, чтобы быть субстанцией общины или ее в-себе[-бытием], и не в том, чтобы лишь выступать из этой внутренней сути в предметность процесса представления, а в том, чтобы стать действительной самостью, рефлектировать себя в себя и быть субъектом. В этом, стало быть, состоит движение, которое он совершает в своей общине; другими словами, это и есть его жизнь. То, что есть этот обнаруживающийся дух в себе и для себя, узнается поэтому не из того, что его богатая жизнь в общине как бы раскручивается и сводится к своей первой нити, скажем, к представлениям первой несовершенной общины или даже к тому, что говорил действительный человек. В основе этого сведения лежит инстинктивное стремление к понятию; но это сведение смешивает происхождение как непосредственное наличное бытие первого явления с простотой понятия. Вот почему из-за этого обеднения жизни духа, из-за устранения представления общины и соответствующего представлению действования ее, вместо понятия, напротив, возникает одна лишь внешность и единичность, исторический модус непосредственного явления и лишенное духа воспоминание о единичной мнимой форме и ее прошлом.

Дух есть содержание своего сознания прежде всего в форме чистой субстанции, или: он есть содержание своего чистого сознания. Эта стихия мышления есть нисходящее движение к наличному бытию или к единичности. Средний термин между ними – это их синтетическая связь, сознание иностановления или процесс представления как таковой. Третий момент есть возвращение из представления и инобытия или стихия самого самосознания. – Эти три момента составляют дух; его расщепление в представлении состоит в том, чтобы быть определенным образом; но эта определенность есть не что иное, как один из его моментов. Его обстоятельное движение, стало быть, в том, что он простирает свою природу в каждом из своих моментов как в некоей стихии; так как каждый из этих кругов завершается внутри себя, то эта его рефлексия в себя есть в то же время переход в другой круг. Представление составляет средний термин между чистым мышлением и самосознанием как таковым и есть лишь одна из определенностей; но в то же время, как оказывается, характерная черта представления – быть синтетической связью – распространяется на все эти стихии и есть их общая (gemeinschaftliche) определенность.

Само содержание, подлежащее нашему рассмотрению, отчасти уже встречалось нам в виде представления несчастного и верующего сознания, но и в первом оно встречалось в определении содержания, порождаемого из сознания и страстно желаемого, в каковом содержании дух не может найти ни удовлетворения, ни покоя, потому что он еще не есть в себе или потому что он еще не составляет своего содержания в качестве своей субстанции; во втором, напротив, содержание рассматривалось как лишенная самости сущность мира или как по существу предметное содержание процесса представления, – процесса представления, ускользающего от действительности вообще и потому не обладающего достоверностью самосознания, которая отделяется от него, с одной стороны, как тщеславие знания, а с другой стороны, как чистое здравомыслие. – Сознание общины, напротив того, имеет своей субстанцией содержание, точно так же как содержание составляет для нее достоверность собственного духа.