Олег Суворов - Любовь Сутенера

— Однако ты становишься знаменит, — закуривая, иронично заметил я. — Сайт себе роскошный соорудил, интервью в газете проплачиваешь. Как там тебя корреспондент величает — «Самый талантливый астролог нашего времени со времен великого Нострадамуса»! Неужели ты действительно ощущаешь в себе этот талант?

— Понимаю твою иронию, старик, — живо откликнулся Серафим, — однако все это такая ерунда… В наше время самое главное — это не талант, а умение себя подать или, как это сейчас модно говорить, пропиарить.

— А что, разве без специального пиара никак нельзя прославиться? Разве при нынешнем развитии средств коммуникации, когда любое мало-мальски значимое событие моментально становится достоянием всего мира, можно сохранить в неизвестности настоящий талант?

— Конечно, можно! — уверенно заявил Серафим и даже похлопал себя по толстой груди.

— Почему?

— Да хотя бы потому, что настоящий талант стремится к настоящей славе.

— То есть?

— То есть к тому, чтобы надоедать напоминаниями о себе даже потомкам. А стремление к сиюминутной известности — это удел тех, кого интересует не столько тот или иной вид творчества, сколько он сам, любимый.

— Нет, старик, теперь уже я с тобой не согласен! На мой взгляд, любой творец стремится к известности еще при жизни, ну а дальше — это уж как фишка ляжет… Многие великие художники эпатировали своих современников, зато потом становились классиками.

— Это все правильно, но я говорю о другом. Эпатаж любой ценой — удел тех несносных глупцов, которые, по выражению герцога де Ларошфуко, не совсем лишены ума или, добавлю от себя, таланта. А настоящий гений — это настолько поразительное явление, что оно уже само по себе является эпатажем. Давай, кстати, за гениев!

Мы снова чокнулись и выпили.

— Стремление к известности играет с человечеством очень злую шутку, — продолжал Серафим, — поскольку максимально оглупляет публику. Нет, совершенно естественно, что ведущий популярной телепередачи является человеком несравненно более известным, чем какой-нибудь великий ученый современности — тот же Виталий Лазаревич Гинзбург, например. Ужасно другое — когда тот же ведущий предпочитает брать интервью и беседовать о смысле жизни не с этим ученым, а с другим телеведущим, или вертлявым мальчонкой, известным по рекламе прохладительных напитков, или жеманной актрисой, прославившейся громким разводом.

— Здесь я полностью согласен. Мне и самому делается стыдно за человечество, когда его кумирами становятся люди, лучше всех попадающие битой по мячу, а не те, кто изобрел новое лекарство. Причем то лекарство, что спасет жизнь этим же самым болванам, которые будут снова и снова восхищаться теми, кто удачнее других попадает битой по мячу!

— Ха! — И Серафим встал на ноги, что свидетельствовало о его искренней взволнованности или заинтересованности. — Да в этом нет ничего странного, поскольку для заурядных людей интересен только тот, кто ярче их по любому другому признаку, кроме ума! Ибо, как писал второй из моих любимых французов — Монтень, — мы готовы признать за другими превосходство в отваге, телесной силе, ловкости, красоте, но превосходство в уме мы никому не уступим! Впрочем, уважение к отваге или красоте — это еще ничего… Больше всего меня умиляет нынешнее почтение к уголовным авторитетам! Как ты смотришь на то, чтобы позабавиться небольшим экспериментом?

— Валяй, забавляйся, — снисходительно разрешил я, решив про себя перечитать и Ларошфуко и Монтеня. Кстати, Серафим в свое время окончил французскую спецшколу, поэтому читал этих классиков в оригинале.

— В таком случае будь любезен сказать: под какой кличкой широкой публике известен красноярский предприниматель Вилор Струганов?

— Паша Цветомузыка.

— А Сергей Михайлов?

— Михась.

— А Вячеслав Иваньков?

— Япончик.

— Вот видишь! — довольно засмеялся Серафим. Средства массовой информации более чем основательно просветили нас всех на этот счет. А если я спрошу тебя о наиболее выдающихся российских ученых, деятелях культуры, изобретателях — короче, всех тех, кто создает славу нашей стране именно своим умом, а не другими частями тела, многих ли ты сумеешь назвать?

Я неуверенно пожал плечами и призадумался. Кроме Галины Вишневской, никого вспомнить не удалось — да и то только потому, что Катюха недавно хвасталась своим знакомством с великой певицей.

— Помнится, у Чехова был рассказ на подобную тему, — продолжал Серафим, — там один выдающийся инженер жаловался своему собеседнику на то, что смог добиться определенной известности отнюдь не благодаря построенным им мостам или соборам, а благодаря тому, что стал любовником какой-то заштатной певички.