Ким Сын Ок - Зарисовки ночной жизни

И даже когда я пытался ее умаслить, загадочно нашептывая на ухо: «Ты знаешь, та родинка, что у тебя на шее, такая прелестная! Интересно, сколько таких родинок еще найдется, хочешь, я посчитаю?» — Или предпринимал попытки припугнуть: «А ты в курсе, что во время гражданской войны с Севером, когда искали родных среди зверски убитых, трупы успевали настолько разложиться, что невозможно было узнать лицо. Поэтому с трудом опознавали по каким-нибудь особым приметам, ну, шрам какой-нибудь, например, на ноге или еще что-то подобное… Что, если и с нами…» — И даже все мои попытки задеть за живое, вроде: «Ну, признайся, что у тебя на теле есть какой-то шрам или родимое пятно? Ведь так? И поэтому ты не хочешь, чтобы я видел…» Или же мои предложения помощи, когда она была в ванной, а я стоял под дверью и тщетно стучался, уговаривая: «Давай спинку потру!» — все это не срабатывало…

Моя супруга ни за что не сдавала позиций и мое страстное желание видеть ее нагой удовлетворять не собиралась, отвечая мне неизменным отказом. Конечно, я был прекрасно осведомлен, что на ее теле нет никаких уродливых шрамов или же родимых пятен. И хотя дело происходило в темноте, вернее, благодаря тому, что все случалось в кромешной темноте, я изо всех сил старался исследовать каждый сантиметр тела моей жены, обнаженного совсем на короткое время. Вместо глаз я изучал ее с помощью рук, ощупывая каждый сантиметр. И результаты моей разведки говорили, что прекрасное тело моей жены было абсолютно ровным и гладким, как у дельфина, без единого изъяна. Оттого еще больше хотелось убедиться в этом своими собственными глазами. Все мы знаем, что как бы мы ни были одеты, всегда можно примерно угадать, что за фигура скрывается под одеждой. Если бы у моей жены была пупырчатая, словно у курицы, кожа, полное отсутствие талии, как у ступы, или отвисший, словно куль с ячменем, зад, то я бы, естественно, с самого начала не испытывал никакого желания полюбоваться на все это. Однако из-за того, что ее фигура была гораздо красивее, чем фигуры обнаженных красавиц со знаменитых картин иностранных живописцев, мне хотелось убедиться в этом своими собственными глазами и насладиться увиденным.

Однако жена сопротивлялась:

— Ну и что с того, что увидите голое тело?

— Что значит «что с того»? Почему бы и не показать? Убудет от тебя, что ли?

— Ой, ну что вы сердитесь? Мне от этого еще стыднее…

— А чего тут стесняться? Я, может, порадовать глаз хочу. И вообще, мне кажется, тебе нужно сходить обследоваться у психиатра. По-моему, ты чего-то недопонимаешь по поводу человеческого тела. Может, ты в детстве была чем-то сильно шокирована? В любом случае у тебя по этому поводу, точно тебе говорю, имеется какое-то психическое расстройство. Похоже, над тобой довлеет мысль о том, что физическое тело — это грязно… Необходимо срочно избавить тебя от этого гнетущего чувства.

— Ой-ой-ой! И что же это еще за избавление? Что-то я не припомню у себя никаких шоков из детства по этому поводу…

— Нет-нет, наверняка что-то было. И тебе надо освободиться от этого. На самом деле, тело — красивая штука! И если ты не можешь почувствовать всю эту красоту, то тебе не дано понять и половины всей привлекательности жизни!

— И когда это я говорила, что тело — это грязно?!

— А почему ты тогда не показываешь мне? Если ты утверждаешь, что у тебя нет такого психологического комплекса, тогда, наверное, ты меня не любишь, поэтому и не показываешь… Просто не любишь, потому и не хочешь открыться передо мной без остатка…

— Вы и дальше будете продолжать в том же духе?

— А разве я не прав? Не любишь меня, вот и…

— Как раз наоборот. Люблю и хочу, чтобы ваша любовь ко мне сохранялась долго-долго, поэтому и оставляю загадочный уголок. И пускай мы супруги, все равно между нами должна сохраняться какая-то тайна, чтобы не приесться друг другу и сберечь ту любовь, которую мы испытывали в начале. Вот представьте, как в повседневной жизни я думаю про вас: вот обычный себе мужчина. А потом вдруг читаю один из ваших рассказов, удивляюсь: «Ну надо же, и как ему только могло в голову прийти такое!» — и в моей душе по отношению к вам просыпается какая-то интригующая новизна. В такие моменты я хоть и расстраиваюсь немного из-за того, что вы открываетесь передо мной совершенно в новом виде, словно бы совсем незнакомый человек, однако одновременно я начинаю испытывать к вам чувства, которые доселе были мне неведомы. И вот тут я спохватываюсь: чем же таким новым и загадочным я могу удивить вас и пробудить былую любовь? К превеликому своему стыду, я отдаю себе отчет, что, кроме моего бренного тела, больше и гордиться-то нечем. Ведь голова моя, как вы уже знаете, совершенно пуста…