Ким Сын Ок - Зарисовки ночной жизни

Такой «подарок», оказывающий сильное влияние на всю его жизнь, оставила ему в наследство именно она после своего ухода. Это не означает, что у нее был подобный характер и он что-то от нее перенял. Наоборот, в ее поведении прослеживалась полная противоположность. В ту пору, когда они встречались, она и не думала закрывать глаза даже на самые мелкие его промашки.

Был случай, когда на торжественном мероприятии у нее со звоном упала монета, а он безо всякой задней мысли лишь рассеянно смотрел, как она пыталась поднять ее. Целых три дня она отказывалась с ним встречаться из-за этой чертовой монеты. А он даже представить себе не мог, из-за чего она дуется, и пытался угадать, в чем он таком провинился перед ней за последние три дня. Наконец его осенило: монета! В строгой тишине торжественного собрания у нее падает монета. «Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь…» — как гром среди ясного неба звук прыгающей монеты разрывает тишину. Она жутко сконфужена. Ситуацию усугубляет факт, что ей надо наклониться и поднять эту монету. Однако тот, на чью помощь она надеялась, кто, по идее, должен был разделить с ней этот позор, просто безучастно наблюдает со стороны! Как он мог! Только после проведения вот таких умозаключений, представив себя на ее месте, он догадался попросить у нее прощения.

И хотя этот случай — сущий пустяк, его подруга была всегда очень ранима в ситуациях, когда ей доводилось совершать промашку, а у него, долгое время любившего и принимавшего ее такой, выработалась черта больше переживать за страдания близкого человека, нежели беспокоиться о своих потерях…

Конечно же, он был осведомлен о своих уязвимостях, знал причину их появления и осознавал связанные с этим сложности. Однако борьбу с этой «бедой» представлял себе весьма неопределенно. У него была смутная надежда, что какая-то внешняя сила, например кровавый переворот, или вторжение безжалостных врагов, или же авария из-за напившегося в стельку водителя, а то и неподдающийся никакому описанию зверский самосуд, совершенный отъявленными негодяями, пробудят в нем чувство негодования — как у всех тех, кого он считал сильными людьми, отвечающими на такие внешние воздействия гневным отпором, не разбирая правых и виноватых. А еще он возлагал надежды на наступление тридцатилетия. «Вот миную этот рубеж и превращусь в человека, который смело идет по жизни, не испытывая никаких сложностей. Да-да, вот только наступит тридцать лет…»

Однако граница тридцатилетия перейдена, а ничего не изменилось… Подумать только, это осознание того, что ему стукнуло тридцать, пришло всего лишь несколько дней назад, под конец марта. Кто-то предположил: «Вы же женаты?», он ответил, что торопиться некуда, и собеседник с удивлением воскликнул: «А сколько же вам лет?» — и в тот самый момент его словно громом поразило: оказывается, ему уже перевалило за тридцать!

Один его университетский товарищ считал, что если после тридцатилетнего возраста ничего интересного не ожидается, то можно и умереть. В таком случае для него наступил как раз этот момент, когда можно поставить точку на прожитом. Однако если прислушаться к словам его армейского сослуживца, который говаривал, что до тридцати мы заняты сначала учебой, потом армией и, уже покончив со всей этой житейской суетой, можем наконец-то начать жить по-настоящему, осуществляя задуманное, выходило, что для него наступил тот самый возраст, когда нужно брать быка за рога и приступать к жизни с новым приливом сил. Только вот состоял он в должности сотрудника магазинчика по продаже телефонов, и ему было как-то стыдно умирать, имея за плечами такой небогатый багаж; назвать же это началом активной жизни тоже язык не поворачивался.

И тут его осенило. Все могла решить его бывшая девушка! Пусть этот способ выглядит достаточно жалким по сравнению с кровавым переворотом или вторжением внешних врагов, все же он самый надежный и легкодоступный!

Видно, она только что вышла из парикмахерской: пряди волос были пышно уложены в аккуратную прическу. На ней было светло-зеленое весеннее пальто, на шее — шелковый шарф с бордовыми цветочками на белом фоне. Из-под пальто виднелась коричневая юбка. В руке — черная кожаная сумка с золотой металлической окантовкой. Издалека ему показалось, что за эти шесть лет она почти не изменилась: в больших глазах, как и прежде, мелькали искорки, маленький рот с тонкими губами, небольшой широковатый и одновременно словно отточенный, восхитительно милый носик. Это было то самое лицо, которое после их внезапного расставания он так часто со слезами гладил во сне. С годами все ее черты лица: глаза, нос, щеки и рот — как будто бы отделились друг от друга и повисли в воздухе сами по себе, расстояние между ними все росло, так что ему никак не удавалось собрать их воедино, как бы он ни пытался это сделать. Казалось, что больше на этом свете такой женщины не существует, и то, что сейчас это самое лицо, которое он не чаял увидеть, приближалось к нему, казалось ему настоящим чудом. Однако этот давешний взмах руки с приветствием «Хай!» был совершенной неожиданностью для него; мечтая увидеть ее все эти шесть лет, он рисовал себе в мыслях эту встречу совсем иначе. Однако же и сейчас этот ее жест как будто предназначался лишь только ему одному!