Жан Лаффит - Весенние ласточки

— Уже подписали, — сказала Ирэн Фурнье. — Они входят в комитет.

Они постояли с Ирэн и предложили свои услуги, но ей не хотелось их задерживать, и она попросила Жака зайти на следующий день в помещение комитета и помочь ей. Жак был согласен на любую работу, лишь бы его не разлучали с Жаклиной.

— Кстати, — добавила Ирэн, — вы не видели моего мужа?

Луи Фурнье продавал «Юманите» у выхода с рынка. Жак познакомил его со своей невестой и купил у него газету. Заголовки сообщали о выборах в Германии и о предстоящем большом празднике в Венсене. Но что им до праздника, они счастливы.

Во вторую половину дня они пошли в маленькое кино и вернулись к ужину, но есть им не хотелось. Им было очень хорошо…

— Как весело было в Венсене, правда?

— Где?

— На празднике «Юманите». Мы вас искали, но там столько народу…

Жак вспомнил заголовок во вчерашней газете. Он ее даже не раскрыл… Сразу же после работы он отправился в комитет к Ирэн Фурнье. Она сидела в задней комнате кафе с Флери. Его попросили принять участие в подсчете собранных подписей и написать приглашения на следующее собрание комитета мира.

— Мы не были в Венсене, но зато посмотрели «Фанфан-Тюльпан», — ответил Жак.

— Вам понравилось?

— Это лучший фильм из всех, какие я видел за последнее время.

— Мы тоже нашли, что он очень хорош. Жерар Филипп дал свою подпись под протестом против ЕОС.

— Мой муж, — вмешалась Флери, — мне всегда говорил, что кино — это открытие, которое не уступает книгопечатанию, и в будущем оно заменит книгу. Умный был человек, правда? Бедняга.

Мадам Флери была та самая дама в черном, которую Жак постоянно встречал с Томасен. По ее словам, она была на десять лет старше века, и достаточно было провести с нею несколько минут, чтобы узнать всю ее жизнь; а ее жизнь длилась всего пять лет. Она рано потеряла родителей, была усыновлена крестьянской семьей. Детство и юность провела в деревне. Когда ей было двадцать лет, она познакомилась с одним землемером и вышла за него замуж. Он погиб в 1915 году в Шампани. В душе его вдовы лопнула какая-то пружина, Флери словно остановилась на одном месте, живя только воспоминаниями и думая все время о погибшем. Каждая мелочь напоминала ей о покойном, она заговаривала о нем по любому поводу и во всех своих поступках руководствовалась памятью о том, кто дал ей счастье. Она умерла бы с горя, если бы не ребенок. Его она воспитывала в преклонении перед отцом, дала ему образование, профессию, сделала из него человека, и вот этот человек в 1942 году был расстрелян немцами.

Новое горе, горе матери, потерявшей единственного сына, обрушилось на безутешную вдову и избороздило морщинами ее лицо, покрыло ее голову прекрасной сединой, вызывавшей всеобщее уважение. После окончания войны она поселилась в Париже, в квартире, где раньше жил ее сын. Его вдова вышла замуж, Флери не могла ей этого простить и отказывалась с нею встречаться. Только свидания с внучкой привязывали ее к жизни. Кроме Томасен, у нее не было друзей, но она охотно общалась с соседями, легко сходилась с людьми и каждому поверяла свое горе. Она не пропускала ни одного собрания комитета, хотя говорила, что все это ей ни к чему, так как последние две войны отобрали у нее все. Но муж и сын когда-то утверждали, что нужно думать и о других, о тех, у кого еще есть будущее…

Шарль Морен вошел в заднюю комнату кафе в тот момент, когда Флери, продолжая свой рассказ, говорила Жаку:

— Знаете, когда был убит Жан Жорес, мой муж тут же сказал: войны не миновать.

Морен был в радостном настроении. Он пожал руки присутствующим и спросил Ирэн:

— Луи не приходил?

— Нет, он на профсоюзном собрании.

— Он мне нужен. Я забегал к вам, и консьержка сказала, что ты здесь. Можешь ему передать…

Морен рассказал, что дело Беро будет рассматриваться в конце октября и комитет, образованный в его защиту в Дордони, вскоре организует в Бержераке большое открытое собрание.

— Понимаешь, это наделает шуму. Вильнуар уже подписал протест, и мы соберем еще подписи всех участников Сопротивления. Пораваль согласился председательствовать на митинге, будут выступать люди самых различных партий. Надо, чтобы Луи поехал…

— А почему именно он?

— Он был начальником Беро. Кроме того, он принимал участие в этом деле, и его вызывают в качестве свидетеля защиты.

Ирэн обещала Морену все рассказать мужу. Они еще поговорили о вчерашнем празднике и обсудили сообщения о германских выборах…