Жан Лаффит - Весенние ласточки

Элен была озадачена.

— Ну, так что же ты мне скажешь?

Его лицо приняло каменное выражение, какое бывало у его отца.

— Это правда, — ответил Вильнуар. — Пожалуй, лучше, чтобы ты знала.

Элен подошла к нему, ломая руки.

— Анри, мой дорогой Анри…

Вильнуар ледяным голосом продолжал:

— Не настаивай. Все давно кончено. Нам лучше договориться… Я распоряжусь, чтобы тебя доставили в Сабль д’Олон и обеспечили всем необходимым… Через несколько дней, по-видимому, я заеду повидаться с детьми. Но тебе придется свыкнуться с этим положением.

Элен, рыдая, бросилась в кресло. Вильнуар решил, что у нее истерика, и пытался придумать, чем ее успокоить. Проплакав довольно долго, она умоляюще посмотрела на него.

— Эта женщина никогда не полюбит тебя, как я.

— Возможно, но я-то люблю ее.

Элен застонала, как ребенок, и прерывающимся голосом рассказала ему о своих страданиях, о поездке в Вандом, о разговоре с Раулем Делормом… Вильнуар курил и терпеливо слушал ее. Она кончила, и он несколько раз переспросил ее:

— И ты это сделала, ты?

Она, казалось, обезумела.

— Да, я это сделала. И на этом не остановлюсь. Я буду вас преследовать повсюду… И если нужно будет, подниму шум, опозорю вас, но вырву тебя из объятий этой шлюхи.

— Сволочь!

Это слово подействовало на нее, как удар кнута. Она жалобно взмолилась:

— Анри, Анри, что ты делаешь?

Он взял шляпу и открыл дверь.

— Анри! Анри! Я покончу с собой!

Но он уже ничего не слышал.

«Немедленно надо послать к ней психиатра, — подумал он, — и попросить его внушить ей, что она сегодня же должна уехать в Сабль д’Олон».

Первым, кого встретил Вильнуар в кулуарах палаты, был Шарль Морен. Они были знакомы с давних пор, вместе сражались в Сопротивлении в Дордони, а после войны оба оказались в Консультативной ассамблее. Они говорили друг другу «ты», и эта привычка осталась, хотя отношения между ними ухудшились. Часто, когда происходили жаркие дебаты в парламенте, они занимали враждебные позиции и некоторое время не разговаривали, потом опять начинали встречаться, вели длинные беседы, совершенно откровенно делясь своими соображениями. Из этих разговоров оба извлекали пользу. Морену интересно было узнать реакцию такого близкого к генералу де Голлю человека, как Вильнуар, на изменения, происходящие в политической жизни. Вильнуар нередко был озабочен намерениями коммунистов и не прочь был потолковать с Мореном, которого считал «доверенным лицом партии». Они были непримиримыми противниками почти во всех вопросах, относящихся к внутренней жизни страны, но, разговаривая о международной политике, иногда находили общую точку зрения. Оба были против продолжения войны во Вьетнаме, хотя руководствовались разными мотивами и характер их возражений был разный. По мнению Вильнуара, война проиграна, поэтому надо найти способ почетно кончить ее и побыстрее отозвать войска, которые могут понадобиться для войны в Северной Африке. Морен считал войну во Вьетнаме несправедливой; нужно как можно скорее прийти к мирному соглашению, думая только о том, как бы прекратить войну. В вопросе перевооружения Германии у них были более значительные расхождения, хотя обоих беспокоила угроза возрождения германской армии.

— Хорошо, что я тебя встретил, — сказал Морен. — Мне нужна твоя подпись.

— Как ты понимаешь, я не дурак и не присоединяюсь к требованию чрезвычайной сессии.

— Не беспокойся, твое отношение к забастовкам мне известно.

Они привыкли так разговаривать и друг на друга не обижались. Они направились к буфету, и Вильнуар дружески спросил:

— Ну, так чего ты от меня хочешь?

Морен в нескольких словах рассказал ему об аресте Беро и о том, как все в департаменте взволнованы этим событием. Делом Беро занялась организация бывших фронтовиков… Пораваль, замешанный в эту историю, повидался с префектом и съездил в Бордо… Несколько видных деятелей поставили свою подпись под петицией, которая в ближайшее время будет обнародована…

— Так вот, если ты подпишешь, твое имя подкрепит подписи твоих друзей.

— Но я же не знаком с этим субъектом. Он из ваших?

— Сочувствующий. Но он секретарь сельскохозяйственного профсоюза общины, где у тебя большинство голосов.

— Хлопочете о нем, конечно, вы?

— Мы делаем все, что можем, не буду скрывать. Кстати, ты еще услышишь об этом деле. Я сделаю запрос в палате и приведу еще несколько подобных фактов. Мы не потерпим, чтобы участников движения Сопротивления отдавали под суд.