Жан Лаффит - Весенние ласточки

Уже в час дня по обе стороны широкого проспекта, который соединяет площади Согласия и Этуаль, выстроились шеренги полицейских. Несколько позже явился сам префект полиции в сопровождении целого генерального штаба. Они проверили меры, принятые для охраны порядка у священной надгробной доски.

— Поняли? Вы разрешаете класть цветы, но никаких сборищ, и все ленты с надписями срывать.

Была ясная погода, и с площади Этуаль открывался великолепный вид на Елисейские поля, на прямой как стрела проспект, который пересекает площадь Согласия, где возвышается обелиск из Луксора, Тюильрийский сад, выходит на площадь Карусель и упирается в Лувр.

Первая делегация, состоящая из бывших фронтовиков и инвалидов войны, появилась в три часа дня. Через час из станции метро «Георг V» вышла делегация, в которой был профессор Ренгэ. Его сопровождали члены районного комитета мира — Ирэн Фурнье, Огюст Пибаль, Леон Бурген, Жак и Жаклина, — а также двое его учеников из Коллеж де Франс. Утром все, кто смог освободиться, приняли участие в другой делегации, которая побывала у Люксембургского сада и возложила венок на месте, где был убит сын старушки, с которой члены комитета познакомились в доме педикюрщика. Консьержка Томасен отправилась туда в сопровождении своей подруги Флери, и они договорились после обеда поехать на кладбище.

— Не задерживайтесь, проходите! — раздались возгласы полицейских, как только делегация вышла из метро.

Впереди них медленно поднимались к площади Этуаль группы людей с цветами, они тоже направлялись к Триумфальной арке. Серж де Мулляк и аббат Дюбрей входили в делегацию Национального Совета Мира, они увидели Ренгэ и предложили ему:

— Присоединяйтесь к нам.

— Нет, я предпочитаю оставаться незамеченным и сопровождать делегацию моего комитета.

Они возложили цветы, минуту постояли у могилы, но к ним немедленно подошел офицер с дубовыми листьями на фуражке.

— Господа, останавливаться запрещено, — резко сказал он. Уходя, они увидели, как один из полицейских сорвал с букета трехцветную ленту с надписью, требующей прекратить перевооружение Германии. Но вслед за ними подходили другие делегации, и все росла груда цветов на плите, где вот уже больше тридцати лет горит неугасимое пламя.

Возвращаясь, они видели, как по противоположной стороне проспекта нескончаемый поток делегаций двигался к могиле Неизвестного солдата.

— Вон мой муж, — сказала Ирэн и пересекла улицу, чтобы сообщить о появлении на свет Жан-Жака Морена. — Мой муж с заводской делегацией, — сказала она своим друзьям, нагнав их. — Сегодня рабочие его цеха прервали работу и украсили цветами мемориальную доску на стене завода.

— Говорят, на Лионском вокзале здорово получилось: собрались пятьсот железнодорожников и почтовиков, все в форме! — сообщил Огюст Пибаль.

— И не только там. Мне вот говорили, что в Ботаническом саду… — начал Леон Бурген.

Ирэн остановилась, поджидая Жаклину и Жака, которые не принимали участия в общем разговоре и шли сзади.

— Ну как дела, голубки? Луи мне сообщил приятную новость: мы получаем квартиру. Если хотите, можете перебираться в нашу старую.

Жак не знал, как выразить свою благодарность.

— А мы как раз назначили свадьбу на май. Вы придете?

— Обязательно.

Жак был в радужном настроении. Он мечтал о будущем, и все радовало его. Обрадовался он и встрече со стариком Жюлем и Вебером.

— Вы что здесь делаете? — спросил он.

Старик Жюль проговорил ворчливо:

— Никто больше не захотел пойти. Всегда одна и та же история. Ну а я этот день никогда не пропускаю.

— Ты доволен новым местом? — спросил Вебер, прощаясь.

— Очень. Моя хозяйка задумала открыть торговлю мороженым, и я буду работать сорок часов в неделю.

Вскоре их нагнали педикюрщик и преподаватель английского языка.

— Я оставил машину у Большого дворца. Если дамы не возражают, у меня есть два свободных места, — предложил учитель.

Ирэн Фурнье представила его и педикюрщика профессору Ренгэ. Было видно, что оба они польщены таким знакомством.

— Я уже давно мечтал об этом и пришел сюда отчасти в надежде вас увидеть, — сознался учитель.

Машины образовали пробку из-за беспрерывного потока людей, пересекавших площадь Этуаль. Регулировщики нервничали, но толпа, хотя и более густая, чем обычно, вела себя спокойно, словно все вышли на прогулку. Небо было поразительно голубое, весеннее солнце уже начинало пригревать. Легкий свежий ветерок, возвещавший о конце зимы, развевал темные волосы Жаклины. Нежно опершись на руку Жака, она, улыбаясь, думала о будущем.