Стерьо Спассе - Они были не одни

Сколько раз ей приходилось видеть на улицах Тираны представителей мира бедняков, но эти встречи не производили на нее впечатления. И люди эти никогда не переступали порога их дома. То, что они существуют, представлялось ей вполне естественным, и никогда она не задавалась вопросом, почему, собственно, они ходят оборванные, разутые, голодные…

Но вот около полутора лет тому назад ей довелось прочитать одну переведенную на албанский язык книгу — «Мать» Максима Горького. Эта книга потрясла Анну, заставила ее взглянуть на мир по-новому: с необычайной ясностью увидела она пропасть между богачами и бедняками. С тех пор она часто спрашивала себя: к какому из двух лагерей ей примкнуть? И часто обжигал ей душу и другой вопрос: «А что сделала я сама для того, чтобы помочь этим несчастным людям?..» — и тут же спрашивала себя: «А чему меня учили в институте? Учили ли меня тому, как помочь этим людям?»

А истина заключалась в том, что в институте среди ее подруг (здесь учились девушки со всех концов Албании) не было ни одной, которой уроки и объяснения учителей помогли бы понять и разобраться в том, что происходит в стране. И подруги ее тоже делились на бедных и богатых. Бедные — таких было меньшинство — мечтали о том, чтобы как можно скорей закончить образование и начать зарабатывать, помогать родителям и, если посчастливится, найти себе хорошего мужа. Богатые — они составляли большинство — тоже только и думали о том, чтобы поскорее окончить институт и отдаться светским удовольствиям и развлечениям, а затем… тоже выйти замуж, но, разумеется, за человека своего круга, с достатком и положением.

Однако никто — ни бедные, ни богатые — не задумывались над главным вопросом: «Чем мы можем послужить своему народу?»

А народ, как стало ясно Анне после книги Горького, — это рабочие и крестьяне, которые всю жизнь трудятся и терпят лишения и страдания от голода.

«Но чему же все-таки нас учили в институте? Что мы сделали для народа? Что сделала я сама?» — снова и снова задавала себе эти вопросы Анна.

И вот она вспоминает уроки истории… миллионы людей гибли в кровопролитных войнах, а героями и победителями оказывались цари и короли. Она вспоминает уроки педагогики, но и на этих уроках готовились верные слуги класса имущих, обладающих деньгами, землями, властью. Она вспоминает уроки литературы… Чему их учили? Из иностранных авторов проходили только Данте и Петрарку, но и о них учитель рассказывал в таком банально напыщенном тоне, что талант этих поэтов, гармония их искусства в его изложении исчезали: от них оставались какие-то выжимки, в ученицах зарождалась ненависть и к Данте с его Беатриче, и к Петрарке с его Лаурой за то, что они только затем и родились на свет божий, чтобы бездарные учителя докучали ученицам своими скучными рассказами о них.

К выжимкам из иностранной литературы добавлялись выжимки из отечественной литературы о Бузуке и Богдане [27] Бузук и Богдан — родоначальники албанской литературы, поэты XVII века. , — на этом курс заканчивался. В институте не преподавалось ни одного иностранного языка, и окончившие его девушки выходили с крайне поверхностными знаниями о истории и литературе.

Смышленая, развитая и любознательная, Анна принадлежала к числу лучших студенток. По собственному почину она с четырьмя подругами взялась за изучение итальянского языка. Когда же овладела им в достаточной степени, перед ней в книгах открылся новый мир. Теперь она поняла, что Данте и Петрарка — великие поэты, и только черствый учитель был виноват в том, что у нее возникло отвращение к этим замечательным художникам слова.

Анна много читала, сначала без разбора все, что попадалось ей на глаза, но мало-помалу научилась находить хорошие книги. Ей очень понравился «Дон-Кихот» и совершенно потряс «Гамлет». Близок был ей и мрачный мир героев Достоевского: их мучения заставляли мучиться и ее. У Анны было слишком мягкое сердце, и даже вымышленные страдания литературных героев она переживала, как свои собственные. Это в ней подмечали и подруги и посмеивались над ней.

Это свойство характера проявлялось и в ее отношениях с подругами; если какая-нибудь из них делилась с ней своим горем, Анна переживала его, как свое собственное. Если ей случалось с кем-нибудь поссориться и даже с неделю не разговаривать, она первая шла на примирение. Всегда охотно предлагала подругам помощь в приготовлении трудных уроков, объясняла, чего они не понимали.