Стерьо Спассе - Они были не одни

Петри радостными, смеющимися глазами смотрел на девушку, а затем, не раздумывая, отбросил посох, отбросил цветы, обнял ее обеими руками и принялся жадно целовать… целовал ее в губы, в щеки, в глаза, целовал как обезумевший.

— Василика, Василика моя! — шептал он.

Когда ей удалось наконец вырваться из объятий Петри, лицо ее пламенело.

— Вот, возьми! — крикнул он, вкладывая в руку девушки букет. И тут же убежал.

Василика долго не могла опомниться. Белый платок упал с ее головы. В руке она сжимала палочку, к которой был прикреплен букет. Только этот букет и доказывал ей, что все случившееся — не чудный сон, а явь.

После этого молодые влюбленные сблизились еще больше. А Василика с тех пор с удовольствием пряла, наматывая шерсть на палочку, подаренную ей любимым.

Семейство Ферра было одним из первых не только в селе, но и во всей округе. Глава семейства, Рако, умел ладить и был в добрых отношениях решительно со всеми: с беем, с начальником общинного управления, с жандармским инспектором округа, со сборщиками налогов, со священником, — умел ладить со всеми влиятельными людьми. Денег у него было много, и происходило это потому, что он, как всем было известно, давал их в рост под большие проценты. В обхождении Рако был приятен, мягок и сладкоречив.

Кто бы ни обращался к нему за ссудой — никому не отказывал. Но если давал пять наполеонов, через шесть месяцев требовал пятнадцать: ведь должен был он получать какую-то выгоду! И крестьяне, у которых не было другого выхода, шли на эти условия. А потом, неблагодарные, еще ругали великодушного Рако! Собирается крестьянин уезжать на заработки на чужбину — в Австралию или в Аргентину, — кто даст ему деньги на поездку? Разумеется, Рако. Не идти же ему в Корчу к тамошним ростовщикам! Рако Ферра ссудит молодого крестьянина деньгами, а с его отцом, который остается в селе, заключит договор и оформит его честь по чести у нотариуса. По этому договору скромный Рако выговорит себе немного: проценты с предоставленной ссуды и, в случае, если она не будет погашена, право на имущество должника Как бы ни был беден крестьянин, несколько голов скота и небольшой участок земли у него всегда есть, а Рако больше и не нужно. За шестьдесят наполеонов, которые он дал уезжающему, через шесть месяцев он получит вдвое, а то и втрое. Если к этому сроку долг не будет покрыт, отцу должника придется платить проценты и проценты на проценты. Что же плохого делает Рако? Помогает своему ближнему в нужде, но не может же он при этом не иметь какой-то гарантии? Для этого-то заключается договор и оформляется у нотариуса.

И вот случается так, что крестьянам приходится целыми годами работать на добыче угля только для того, чтобы платить проценты Рако Ферра. Немало доверчивых душ попалось таким образом в его сети. Среди них и Коровеш, который семь лет назад занял у Рако шестьдесят наполеонов для сына, отправлявшегося в Австралию. С тех пор о сыне ни слуху ни духу, а проценты платить надо. И бедный дядя Коровеш платит их вот уже седьмой год.

Должники у Рако Ферра имеются не только в Дритасе, но и в соседних селах. И ходит молва, что на своем ростовщичестве он уже так разбогател, что, захоти он только, сразу может попасть в Правительство. В Корче его уважают как одного из самых богатых людей округи, у которого полная торба денег.

С таким-то человеком и предстоит породниться семье Зарче — одной из самых бедных в Дритасе. Несколько голов скота, жалкий клочок земли, убогая лачуга — вот и все их богатство, если не считать этого сорванца Петри, которому посчастливилось стать женихом Василики, дочери самого Рако. Дивились односельчане, как это Рако согласился на такой брак. У него было еще две дочери, и обеих он выдал замуж в другие селения, очень далеко, только для того, чтобы не просватать их за нищих своего села. С чего же это он теперь вздумал отдавать третью за бедняка, который зимой подыхает с голоду и не имеет даже корки кукурузного хлеба?

У Рако были свои намерения и относительно Василики. Он не хотел ее выдавать замуж слишком далеко и нашел ей жениха — внука попа Йорги, жившего поблизости, в Шён-Пале. Правда, мальчик этот как будто придурковат, но зато какой у него дедушка, поп Йорги! Послушали бы вы только, как он говорит, а как служит в церкви у себя в Шён-Пале! Когда запоет во время службы, можно подумать, что загремели трубы архангелов! И потом — богат, ничего не скажешь! Хоть и скуп не в меру, но породниться с таким человеком — овчинка стоит выделки. Это не чета какому-нибудь оборванцу у них в Дритасе. Вот только нехорошо: семья у попа большая, а хлеб пекут только раз в неделю: Йорги предпочитает есть хлеб, который верующие по воскресеньям приносят ему в церковь. Старшему его внуку тринадцать лет; женить его как будто рановато, но, с другой стороны, не пропускать же благоприятного случая: по соседству, в Каламасе, жила семья Ивани, богатая и скотом и землей. А детей у них — всего одна дочка. Теперь ей, правда, только десять лет. Самому же Ивани перевалило за шестьдесят. В таком возрасте нечего ждать детей. Не сегодня-завтра он отдаст богу душу, и все его богатства останутся в наследство единственной дочке. Вот на ней бы женить внука! Поп предпринял нужные шаги и, к своему удовольствию, убедился, что Ивани тоже не прочь с ним породниться. Так они между собой и порешили, но пока держали все в тайне.