Стерьо Спассе - Они были не одни

— Слушаю, бей! — ответил Яшар и во весь дух погнал лошадь к черешне.

— Эй, вы, разбойницы! Маленькие суки! Или вы думаете, что это — добро вашего отца, а? Да еще хохочете, да еще поете?.. Мимо едет сам бей, а вы у него на глазах воруете хозяйское добро! А ну-ка, слезайте! Сейчас же! — угрожающе крикнул кьяхи.

Девочки, едва услышав его голос, перепуганные, спустились с дерева и, стоя перед Яшаром, трепетали, как тростник на ветру. Их было семь, все в возрасте восьми-девяти лет, все оборванные и босые. Одна, спускаясь, разорвала рукав рубашки; другая оставила на дереве половину головного платка — он зацепился за сук; третья, спрыгнув на землю, напоролась босой ногой на колючку и крепко стиснула зубы, чтобы не закричать от боли; четвертая в кровь расцарапала руку.

— Ну, что теперь с вами делать, воровки?.. Знаете ли вы, что я могу вас убить тут же, на месте, за то, что вы крадете добро бея?

— Прости, эфенди! Прости нас на этот раз! Мы думали, что эта черешня дяди Гьерга, потому и забрались на нее. Прости! Прости! — взмолились малютки и расплакались.

— Ага! Теперь — прости? Когда дело плохо, вы ревете, а только что визжали и хохотали! Ах вы, маленькие суки! И отцов ваших посадим в тюрьму! — продолжал грозить кьяхи, посмеиваясь себе в усы.

Девочки заплакали еще громче.

В это время подъехал бей с двумя сейменами [10] Сеймен (турец.) — телохранитель, воин. и устремил на детей грозный взгляд. Девочки испугались еще больше, и плач их перешел в отчаянный рев.

— Ха-ха-ха! Теперь эти разбойницы ревут… — и бей расхохотался.

От смеха бея девочкам стало немного легче на душе, и они осмелились поднять на него полные слез глаза. Но бей, пристально вглядевшись в одну из девочек, с розовыми щечками и голубыми глазами, улыбнулся. Правда, она еще очень мала, но и сейчас видно — когда вырастет, будет прекрасна, как пери. Разумеется, и мать у нее, должно быть, красавица…

— Эй, ты, там!.. Ну, ты… у кого кровь на руке!.. Подойди-ка сюда! — поманил ее пальцем бей.

Девочка выпрямилась, ощетинившись, словно ежик, и с низко опущенной головой остановилась у ног лошади бея.

— А ну, подними-ка голову! — приказал Каплан-бей, коснувшись хлыстом ее подбородка.

Малютка подняла на него заплаканные глаза, в которых были страх и мольба о пощаде. Но бей увидел в них редкостную красоту.

— Чья ты, девочка?

— Я внучка пастуха Гьеле.

— А мать твоя откуда?

— Мама моя из рода Галесов… — Девочка проглотила слюну и робко добавила: — А бабушка моя утонула в колодце Разбойников. Мне об этом мама рассказывала… Она совсем маленькая осталась сиротой…

— Что ты говоришь? — невольно вырвалось у бея.

Слова девочки потрясли его. Теперь он узнал эти ни с чем несравнимые голубые глаза: глаза красавицы, ее бабушки, в которую давно-давно был влюблен и которую погубил. Посмотрев сейчас на эту крестьянскую девочку, он вспомнил свое давнишнее преступление…

…Ему было тогда двадцать лет. Во время уборки урожая он часто приезжал в свое поместье — поразвлечься. Бродил по полям, отдыхал в густой тени деревьев, потягивая из фляги раки и закусывая жареной курицей. Занимался молодой бей и охотой: высматривал себе какую-нибудь молодую крестьянку покрасивее. Как-то раз, прохаживаясь по полю, он забрел на участок дяди Галеса, который со всем своим семейством вязал снопы, Якобы заинтересовавшись тем, как идет работа, бей затеял разговор, а сам не сводил глаз с невестки Галеса. До чего же она была хороша! Схватить бы ее и умчать на своем коне! В ее прекрасных глазах была заключена какая-то колдовская сила! Казалось, что это сама красота земли, одетая в крестьянское платье. Разве ее место здесь, в поле, под горячими лучами солнца? Нет! Ее место в гареме султана. Непреодолимое вожделение овладело молодым беем: во что бы то ни стало захотелось обладать ею, а потом — хоть смерть!

Две недели выслеживал он со своим сейменом красавицу, стараясь застать ее одну. И вот наконец счастье ему улыбнулось: они узнали, что молодая крестьянка без провожатых отправилась в горы отнести пастухам еду. Бей и его верный сеймен тотчас же пустились за ней следом. Дорога шла густым лесом, настолько густым, что в нескольких шагах не было видно человека. Они настигли молодую женщину у так называемого колодца Разбойников. Сеймен спрятался в кустах, а молодой бей встал посреди дороги. У него учащенно билось сердце, желание кружило ему голову, душило его. Там, в городе, он имел много женщин, но разве хоть одна из них могла сравниться с этой крестьянкой?