Стерьо Спассе - Они были не одни

— Довольно, бабы, подтрунивать над нами! Сваливай навоз и ступай вместе с Шумарицей! Вы рады бы здесь целый день зубоскалить! — цыкнул на жену дядя Постол.

Обе пары вышли на улицу. Здесь стояла группа крестьян и слушала дядю Коровеша:

— Ей-богу, дорогие мои, я не виноват! Приехал уставший, слез с коня, едва держусь на ногах… Войду-ка, думаю, в дом и, пока молодежь гоняется за яблоком счастья, прилягу, передохну малость да подкреплюсь кофе. Рина приготовила мне кофе, но не успел я сделать и глотка, как сказали, что приехал бей. Я забыл про кофе, тотчас же вскочил и бросился его встречать, но получилось совсем не так… Обидел меня бей, кровно обидел. Оскорбил перед всем народом, перед невестой сына, которая еще не успела слезть с коня! Но что поделать? Мы в его власти!.. Захочет — и душу у нас отнимет!

Старик чувствовал себя жестоко оскорбленным. За свадебной софрой он после этого не спел ни одной песни. Стыдно было ему перед гостями, перед невестой. Коровешу случалось и раньше выслушивать брань бея, но не на свадьбе же родного сына, не в присутствии же всего села! Честь старика была поругана.

Крестьяне выражали Коровешу свое сочувствие:

— Испортил тебе свадьбу лиходей!

— Ни за что ни про что так оскорбить старого человека!

— Пойдем послушаем, какую песню нам сегодня затянет бей, — предложил Шумар.

— Будто мы не знаем какую! Запряжет нас всех, как волов, и заставит строить башню! — ответил Шоро.

— А пахать будем в мае, когда придет время сеять?

— Урожай получим такой, что зимой придется побираться от дома к дому! — предсказал кто-то из крестьян.

— А что до этого бею! — прошептал один из стариков.

— А вот и Нуневица — только ее и недоставало! А ну-ка, тетя Нуневица, расскажи, как Рако Ферра отнял у тебя кастрюльку! — со смехом обратился Шумар к подошедшей старухе.

— Почему тебе и не подшутить надо мной, если сам ты не испытал такой напасти, а может, испытал, да позабыл! — ответила Нуневица.

— Правда, тетя Нуневица, расскажи нам, как было дело с кастрюлькой! — начали ее просить со всех сторон.

Старуха долго отнекивалась, но потом уступила уговорам и, полусмеясь, полуплача, рассказала:

— Как-то в базарный день продала я в Корче рыбу, которую наловил мой сын. Были у меня еще кое-какие денежки, как раз хватило на кастрюлю, — ведь дома у нас варить не в чем, не в чем воду вскипятить. Купила кастрюлю, обрадовалась и возвращаюсь на постоялый двор. И вот, надо же случиться такой беде: у дверей натыкаюсь на Рако Ферра. «Эй, Нуневица! Что это у тебя? Никак, новая кастрюля?» — спрашивает он, а морда злющая-презлющая. — «Да, купила сейчас, — ведь нам не в чем даже похлебку сварить…» — отвечаю, а у самой сердце так и заколотилось. — «На кастрюльку деньги нашлись, а на уплату мне долга денег нету? Стыдно, стыдно… Бог тебя за это накажет. Я два года жду, когда ты вернешь мне долг, а ты новые кастрюли покупаешь!.. Значит, денежки-то у тебя водятся?.. Чтоб ты пропала со всем своим родом!» — И тут принялся меня ругать и поносить, а я стою, словно окаменелая, и сжимаю в руке кастрюлю. Потом все-таки собралась с духом и отвечаю: «Я должна тебе, Рако, три наполеона, а кастрюля стоит всего-навсего полнаполеона… к тому же вещь эта необходимая в хозяйстве»… Тогда он совсем озверел, вырвал у меня из рук кастрюлю и заорал: «Как ты сказала? Полнаполеона стоит? А мне должна три! Выходит, на мои деньги купила кастрюлю!» Еще раз обругал меня и пошел прочь с кастрюлей под мышкой. Как ни умоляла я его вернуть кастрюлю, не отдал… так и осталась я, горемычная, без кастрюли!..

Закончив свое печальное повествование, Нуневица расплакалась. Потом, подняв с земли свою корзину, добавила:

— Уж так он меня обидел, так обидел — накажи его за это бог!..

— Рако Ферра больше лютует, чем сам бей, чем его кьяхи! Правильно говорит Гьика, что от Рако нам приходится терпеть больше, чем от них! Да, плохо мы прислушиваемся к словам Гьики! — заметил Селим Длинный.

— Эй, вы! Идите зюда, зюда! Не то позалуюзь на ваз блею! — завизжал косноязычный дурачок Ламе. — Сказу болею, ей-богу, сказу! Совсем ваз не боюз!..

— Э, Ламе! Уж не бросил ли тебе сегодня бей со своего стола обглоданные кости, что ты так разлаялся? — спросил юродивого внучек Коровеша, стоявший у калитки двора.

— Дзыц, безенок! — припугнул его Ламе и продолжал созывать крестьян: — Эй, ты! Который с черными узами! Зюда! Зюда!

— Нечего сказать! Дожили до того, что и Ламе нами командует! — горько усмехались крестьяне.