Ричард Райт: Почти мужчина. После наводнения

— Ты, кажется, совсем одурел из-за этой книжки, смотри, я ее отберу и сожгу в печке.

— Нет, ма, не надо.

— Ну ладно, сядь и успокойся.

Дэв сел и придвинул ближе керосиновую лампу. Он листал страницу за страницей, не замечая, что мать поставила еду на стол. Вошел отец. Потом младший братишка.

— Что у тебя там, Дэв? — спросил отец.

— Так, просто каталог, — ответил он не глядя.

— Ай, вот они где! — Глаза его разгорелись при виде черных и синих револьверов. Вдруг, спохватившись и чувствуя себя виноватым, он взглянул на отца. Отец наблюдал за ним. Он спустил книгу под стол и положил ее себе на колени. Прочли молитву, и он принялся за еду. Он загребал горох полными ложками, не прожевывая, глотал жирную свинину и, чтобы не подавиться, запивал еду пахтаньем. Ему не хотелось говорить о деньгах при отце. Гораздо лучше будет пристать к матери, когда она останется одна. Он тревожно следил за отцом краешком глаза.

— Сынок, оставил бы ты книгу в покое, ешь как следует!

— Хорошо, пап.

— Как ты ладишь со стариком Гоукинсом?

— Что?

— Не слышишь разве? Почему же ты не слушаешь? Я тебя спросил, как вы ладите со стариком Гоукинсом?

— Отлично ладим. Я там больше всех запахал земли.

— Ладно, только пустяки из головы надо выбросить.

— Да, пап.

Он налил себе полную тарелку патоки и не спеша стал подбирать ее куском кукурузного хлеба. Когда все, кроме матери, ушли из кухни, он еще сидел за столом, рассматривая револьверы в каталоге. Господи, если бы мне вот этот, до чего хорош! Он почти ощущал под пальцами гладкую поверхность оружия. Если б у него был такой револьвер, он бы его чистил и полировал и не давал бы ему заржаветь, всегда держал бы заряженным, ей-богу!

— Ма?

— Ну?

— Старик Гоукинс отдал тебе мои деньги?

— Отдал, только ты и не думай зря ими сорить. Я твои деньги берегу на одёжу, чтобы тебе было в чем ходить в школу зимой.

Он встал и подошел к ней сбоку, держа раскрытый каталог на ладонях. Она мыла посуду, низко наклонившись над тазом. Он робко поднес ей раскрытую книгу. Когда он заговорил, голос у него был глухой, едва слышный.

— Ма, до чего мне хочется вот такую штуку.

— Какую еще? — спросила она, не поднимая глаз.

— Вот такую, — повторил он, не смея показать пальцем.

Она взглянула на страницу, потом широко раскрытыми главами — на Дэва.

— Да ты что, совсем спятил, негритенок?

— Ну что ты, ма!

— Ступай вон отсюда! И не заикайся мне ни о каких пистолетах! Дурак этакий!

— Ма, я куплю пистолет. За два доллара!

— Нет, не купишь!

— Но ведь ты же мне обещала…

— Мало ли что я обещала. Ты еще совсем мальчишка.

— Ма, если ты мне позволишь, я никогда больше ничего не буду просить.

— Я тебе сказала, чтоб ты убирался отсюда. И пенни не дам из этих денег на пистолет! Вот потому-то я и просила мистера Гоукинса платить твое жалованье мне, ведь я знаю, что у тебя ветер в голове гуляет.

— Но ведь нам нужен пистолет, ма. У отца нет пистолета. Нам в доме нужен пистолет. Мало ли что может случиться.

— Только ты уж не делай из меня дуру, сынок! Если б у нас был пистолет, тебе бы его в руки не дали!

Он положил каталог и обнял мать за талию.

— Ну, ма, ведь я все лето работал как каторжный и ничего у тебя не просил, правда?

— А что же тебе еще делать? Так и надо.

— Да ведь мне нужен пистолет, ма. Ты дай мне два доллара из моих денег. Дай, ма! Я его подарю отцу. Дай, пожалуйста! Я тебя люблю, ма.

Она заговорила, и голос ее звучал мягко и тихо:

— И на что тебе понадобился пистолет, Дэв? Ни к чему тебе пистолет. Еще наделаешь беды. Да и отец прямо взбесится, если узнает, что это я дала тебе денег на покупку.

— Я его спрячу. Ма, ведь всего два доллара.

— Господи, сынок, и что это с тобой сделалось?

— Ничего со мной не сделалось, ма. Я теперь почти взрослый. Мне нужен пистолет.

— Кто же тебе его продаст?

— Старик Джо в лавке.

— И стоит это всего два доллара?

— Всего-навсего, ма. Только два доллара. Дай, пожалуйста.

Она ставила тарелки на место, ее руки двигались медленно, в раздумье. Дэв настороженно молчал. Наконец она обернулась.

— Я тебе позволю купить этот пистолет, только ты обещай мне одно.

— Что, ма?

— Ты его принесешь прямо ко мне, слышишь? Это будет для отца.

— Хорошо, ма. Так я пойду, ма.

Она нагнулась, слегка отвернувшись в сторону, приподняла подол платья, запустила руку в чулок и вытащила тоненькую пачку кредиток.

— Вот, — сказала она. — Никакого тебе револьвера не надо, ей-богу. А отцу надо. Так ты неси его прямо ко мне, слышишь?