Черил Холт - В постели с дьяволом

— Определенно, — ответила женщина. Она поняла, кто здесь платит, поэтому соглашалась с любым его замечанием.

— Но я не собираюсь снова перекрашивать волосы, — запротестовала я. — Тем более только затем, чтобы лучше выглядеть в синем платье.

Женщина в нерешительности вспушила мои темно-рыжие пряди, которые теперь доставали до плеч.

— У вас такие большие выразительные карие глаза. Немного светлого… вам должно пойти.

— Ни за что.

— Но вы могли бы добавить пару светлых прядей, — настаивала она, — они оживят ваш образ.

— Ни за что! — повторила я и посмотрела на Джордана, взглядом давая понять, что на сегодня показ моделей окончен.

Он сделал выбор и выпроводил стилиста. Когда лифт закрывался за ней, я смотрела ей вслед едва ли не с тоской.

Еще бы. Редко разговаривала с кем-то кроме. Джордана, редко выходила одна на улицу — он не любил ходить по магазинам, а наслаждался уединенностью и комфортом, которые давали ему деньги. Когда мне что-то было нужно, он вызывал на дом продавца-консультанта и помогал мне с выбором. У него был изысканный, утонченный вкус, которому я доверяла, и вообще он почти все время был рядом.

Иногда он уезжал на встречи. Я была предоставлена самой себе, но боялась выйти из дому, хотя понимала, что это глупо. Я взрослый человек и могу вызвать лифт и спуститься на нем самостоятельно… Но чем дольше я торчала в пентхаусе, тем сложнее мне было в одиночку выходить в город.

Джордан всегда хотел знать, куда я направляюсь и когда вернусь, он каждый раз устраивал допрос с пристрастием. А потому, чем куда-то ходить и долго и нудно потом объясняться, я предпочитала сидеть в четырех стенах. И хотя он никогда не запрещал мне выходить, я всегда переживала, будто совершаю что-то предосудительное.

Когда я делала что-то без его участия, постоянно ощущала его молчаливое осуждение. А я на собственной шкуре прочувствовала его гнев. Он был подвержен припадкам ярости. Я твердо решила больше не давать ему повода поднять на меня руку.

Послушная, услужливая, покорная — меня уже тошнило от собственного раболепства. Я подолгу оставалась одна, и времени, чтобы оценить свое нынешнее положение (и понять, насколько низко я пала), у меня было предостаточно. Но при этом я никак не могла понять, как такое со мной произошло. Наиболее приемлемое из всего, до чего я смогла додуматься: он придавал всему гораздо большее значение, чем я. Он хотел, чтобы я вела себя определенным образом, и противостоять ему было делом неблагодарным.

Он порылся в груде новых вещей и достал комплект белья.

— Вот, надень, — велел он. — Я хочу увидеть тебя в этом.

Я знала, что за переодеванием последует какой-нибудь нетрадиционный секс и долгий марафон в постели. Я не была настроена на любовный лад — всего три часа дня, — но спорить не стала.

— С туфлями?

— Да, с черными, моими любимыми.

— Буду через минуту.

Я пошла в спальню, мысленно радуясь возможности недолго побыть одной, примерила черный бюстгальтер и пояс с черными чулками на подвязках. Образ дополнили висячие серьги и ярко-красная помада — Джордан настаивал, чтобы я красила губы именно в этот цвет. Я сразу же вышла, даже не посмотрела на себя в зеркало. И так знала, как выгляжу: как наркоманка-доходяга или как очень тощая проститутка.

— Очень хорошо! — промурлыкал он, когда я вышла в гостиную.

— Правда? А я не слишком худая?

— Ты же знаешь, как ты мне нравишься в черном.

Я не смогла сдержать улыбки. И хотя беспрерывный секс очень изматывал, во мне не иссякало желание доставлять ему удовольствие. Ему нравилось видеть меня обнаженной, раздевать, возбуждать, развращать. Он заставлял меня чувствовать себя особенной, словно я была самой потрясающей женщиной в мире. Не понимаю, как ему это удавалось и почему мне льстило его внимание. Мое сердце по-прежнему начинало учащенно биться от его вожделеющих восхищенных взглядов.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.

Он взял меня за руку и повел в одну из дальних комнат.

— Что именно?

Я никогда не была в восторге от его сюрпризов, поэтому сейчас шла еле волоча ноги, как ягненок на заклание, но мы все равно неумолимо двигались к цели.

Он открыл дверь, подталкивая меня вперед. Вид видеокамеры, установленной на столике рядом с кроватью, привел меня в замешательство. Одеял на кровати не было, только красные атласные простыни. Я представила себя на них — очень заманчиво и порочно.

— Я хочу записать нас на пленку, — пояснил он.