Кейт Мак-Канн - Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

К нам пришла женщина, жившая в корпусе, расположенном на противоположной стороне Руа Доктор Гентиль Мартинс. Из окон ее номера была видна наша калитка. Она рассказала, что прошлой ночью видела машину, поднимающуюся по дороге на Роша Негра — черный вулканический утес, возвышающийся над поселком. До этого никто никогда не видел, чтобы машина заезжала так высоко днем, а тем более ночью. Тут же возникло предположение, что Мадлен бросили где-нибудь на вершине нависающего утеса. Я пошла поговорить с полицейским, который немного понимал по-английски. Но он никак на это не прореагировал. «Это был кто-то из НРГ, осматривал местность», — пояснил полицейский.

Я продолжала получать текстовые сообщения и звонки. К этому времени наш друг Джон Корнер, креативный директор одной ливерпульской медиагруппы, уже передал фотографии и видео Мадлен в полицию, Интерпол и новостные компании, чтобы ее портрет как можно скорее стал достоянием общественности, как советует делать Национальный центр США по делам пропавших и эксплуатируемых детей (НЦДПЭД). Одна моя коллега из Мелтон Мобрей предложила нанять частного детектива и вызвалась подыскать подходящего человека. Это предложение заставило меня призадуматься. Тогда я представляла себе частных детективов эдакими одинокими скитальцами наподобие Джима Рокфорда из сериала «Досье детектива Рокфорда». И в то время я не понимала, что именно нам следует предпринять, хотя, конечно же, любая помощь была бы нелишней. Если бы тогда я знала то, что знаю сейчас, возможно, я бы воспользовалась ее советом.

В пятницу из Лиссабона прибыла группа экспертов. В какое время они приехали, мы не знали, потому что жили в другом номере. Их работу мы видели только по телевизору: в новостях показали какую-то женщину с длинными волосами и в гражданской одежде, снимающую отпечатки пальцев с жалюзи на окне детской спальни. Насколько я помню, она работала без перчаток.

Проведя двадцать шесть часов без сна, я начала понимать, что совсем обессилела, но роившиеся в голове мысли, одна страшнее другой, не давали мне заснуть. Каким-то образом рядом со мной неожиданно возникла англичанка средних лет. Она представилась то ли социальным работником, то ли офицером подразделения по защите детей и настояла на том, чтобы я посмотрела ее документы, в том числе, если не ошибаюсь, удостоверение сотрудника Бюро регистрации преступлений. Она попросила меня сесть, сама села рядом и потребовала, чтобы я рассказала ей обо всем, что произошло накануне вечером. Вела она себя довольно бесцеремонно, и ее манеры, да и само присутствие, были мне неприятны.

Дэвид, находившийся с нами в комнате, отвел меня в сторонку и указал на то, что мы не знаем, кто эта женщина на самом деле и зачем она сюда пришла. Он сказал, что я не обязана ей отвечать, если не хочу. А я не хотела. Кем бы она ни была, какими бы полномочиями ни обладала, для меня ее появление стало непрошенным вторжением. И что-то в ней меня настораживало. Так что я отказалась с ней разговаривать. В последующие дни и месяцы эта женщина появлялась еще несколько раз, но я до сих пор не знаю, кто она и чего добивалась.

Стив Карпентер привел человека, который вызвался помочь. Он одинаково хорошо владел английским и португальским языками и мог стать для нас переводчиком. Я была признательна за любую помощь. Этому мужчине было за тридцать, он носил очки, и у него что-то было не в порядке с одним глазом. Сначала я подумала, что у него косоглазие, но потом мне сказали, что этот глаз у него незрячий. Своим видом он внушал доверие и явно искренне хотел помочь. Когда один из офицеров НРГ пришел, чтобы подробнее расспросить о Мадлен, узнать ее особые приметы, этот человек стал переводить.

Я показала ему фотографию Мадлен. Посмотрев на нее, он сказал, что в Англии у него осталась дочь такого же возраста и что она похожа на Мадлен так, что их с трудом отличишь. Меня это немного покоробило. В тех обстоятельствах это высказывание мне показалось довольно бестактным, даже если он просто хотел подчеркнуть, насколько его дочь красива. Я не допускала мысли, что она может быть такой же красивой, как моя Мадлен (конечно, для меня как для ее матери ни одна девочка не смогла бы сравниться с ней в красоте).

Закончив переводить, он быстро пошел к выходу. Вдруг сообразив, что не знаю его имени, я окликнула его и поинтересовалась, как его зовут.

«Роберт», — ответил он. «Спасибо, Роберт», — сказала я.

Около десяти утра к нам пришли двое полицейских из СП. Одного из них, молодого, наверное, лет тридцати, и хорошо сложенного, я все эти долгие годы знала как Джона, и лишь совсем недавно мы узнали, что его зовут Жоао Карлос. Они сказали, что должны доставить всю нашу компанию в полицейское отделение в Портимане. Все вместе мы ехать не могли, потому что кому-то нужно было присматривать за детьми. После короткого обсуждения было решено, что сначала поедем мы с Джерри, Джейн, Дэвид и Мэтт, а позже полицейские приедут за остальными. Фиона и Дайан отвели Шона и Амели в клуб вместе со своими детьми. Когда наша жизнь рушилась, единственным способом сохранить их мир было продолжать делать то, к чему они привыкли.