Леонид Прожогин - «... И места, в которых мы бывали»

— Слушай, работа эта непростая. Выйдешь на Немкину, сделай полное геоморфологическое описание (его у нас нет) и только после этого начинай шлихтовать. Пробы бери побольше, не меньше двух лотков — нам ничего нельзя пропустить там. А по работам Кузнецова, моего учителя, там много монацита и других радиоактивных минералов. Есть редкие гранаты и еще много чего. Так что повнимательнее. Слушай, осмотри и задокументируй все, какие попадутся, скальные выходы не только на самой речке, но и на водоразделе при подходе к ней. Бери побольше образцов, не стесняйся. Ты ж с конями будешь, не на плечах тащить.

Я прервал его монолог:

— Все это хорошо и правильно, наверное, но как я туда попаду? Выход с Весниной на водораздел, судя по карте, либо сплошные скалы, либо чернолесье. С конями не разгуляешься.

— Слушай, не волнуйся. С тобой пойдет проводник, а может, и два. Я обговаривал этот маршрут с Лупиняками с Кузеевского прииска. Старик сказал, что его сыновья туда ходили и даже тропу рубили. Правда, тропу они вели на Богунай по каким-то золотарским надобностям лет восемь назад, но что-то от нее должно было остаться. Во всяком случае, на водораздел выведут, а дальше ты и сам разберешься. Лады?

— Попробую, но гарантий дать не могу — место темное. Смотря кто пойдет с конями возчиком.

— Слушай, не бузи. Возчика даем самого надежного — Степана Ивановича.

Что ж, это была сама правда: Степан Иванович действительно был самым надежным из наших возчиков. Он проходил с конями везде: по болотам, скалам, самой захламленной тайге, если надо, переплывал с конями глубокие, но не широкие речки. А был он прямо героем одной из песен Высоцкого — ссыльным, бывшим старателем из Бодайбо, которого «два красивых охранника повезли из Сибири в Сибирь». Теперь он был реабилитирован, но на родину ехать было незачем — там у него никого не осталось. Ему было уже за шестьдесят, мы, молодые, звали его дядей Степой не без юмора, так как был он ростом под два метра. Он обладал ко всему недюжинной силой, совсем не лишней в его деле. Опытный старатель, он мог при нужде заменить промывальщика, обязательного члена такого отряда, какой мы сейчас формировали.

Я решил взять своего обычного промывальщика — семнадцатилетнего паренька-ангарца Гошу, с которым ходил уже второй год. Он был немного ленив, очень любил поспать, но все эти недостатки искупались его старательностью и готовностью в любую минуту броситься с голыми руками хоть на медведя, хоть на рысь.

Я позвал обоих своих спутников, или «свяшшиков», как говорят на Ангаре, рассказал о предстоящем маршруте и предложил подумать о снаряжении и продовольствии, которое возьмем с собой. В отличие от сразу обрадовавшегося и загоревшегося Гоши дядя Степа выразил не восторг, а сомнение:

— Все быват, быват, что и палка стрелят. А ишшо как ни-то туда нельзя добраться?

— Можно на моторке, но только до устья, а нам нужно пройти ее всю.

— Ну, нужно, так нужно. Было б сказано, а наше дело маленькое. Пройдем.

Сказано это было уверенно и решительно, так что можно было не сомневаться — обязательно пройдем. Весь следующий день мы готовились: были проверены одежда, вьючные седла, четырехместная палатка, которую мы брали в расчете на проводников, самим хватило бы и двухместной. Запаслись пробными мешочками, этикетками проб, потом пошли к завхозу Игорю Зорину за продуктами и фуражом. Все было выдано по первому разряду, даже колбасный фарш в жестянках и болгарские помидоры в собственном соку. И (в это даже трудно верилось) вместо обычных сухарей — свежий белый печеный хлеб. Правда, по этому поводу дядя Степа выразил некоторое сомнение:

— Заплесневет, однако. Надобно все же и сухарей взять.

Взяли, конечно. Не на себе же нести, с конями идем. Вечером дядя Степа занялся ремонтом вьючных седел, а я пошел к Корневу за «планшетами», как называют полевики топографические карты. Там уже все было готово. Только оказалось их много больше, чем я предполагал. Корнев выдал мне их не только на сам маршрут, но и на все смежные территории, включая даже населенные места вдоль речки Мурмы. В нашем районе работ, кроме нашей базы да прииска Кузеевского, никаким жильем и не пахло.

Поскольку каждый планшет был украшен грифом «секретно», впору было тащить с собой сейф или брать вооруженную охрану. Ни того, ни другого, конечно, не было, поэтому начальник партии Борис Лапшин вручил мне свою собственную «тозовку» — малокалиберный однозарядный карабин ТОЗ-11 и коробку патронов.