Джузеппе ди Лампедуза - Леопард. Новеллы [сборник]

Поскольку правда восторжествовать не могла, разговор ушел в сторону, и хоть не покинул пределов темы Бальдассаре Иббы, но переключился на его личную жизнь.

– Живет как монах. В четыре утра встает, идет на площадь нанимать батраков, весь день ведет дела, ест одну пасту с овощами и маслом и в восемь вечера уже спит.

– Жена и восемь детей, хорош монах, – возразил Салина. – Мой поверенный провел у него целые сутки: дом, конечно, некрасивый, но большой, удобный и, в общем, вполне приличный; жена, верно, была когда-то красавицей; дети хорошо одеты, один даже учится в Палермо; еда пускай тяжела, зато обильна, как я вам уже говорил.

Генерал твердо держался своих позиций:

– Ты, Салина, веришь всему, что тебе расскажут. А скорее, поверенному твоему, остолопу, напустили пыли в глаза. Хлеб, сыр да масляная лампа – вот и все, чем Ибба на самом деле живет, но стоит явиться кому-нибудь из Палермо, он принимается шиковать, чтобы нас облапошить, как будто это возможно.

Санта-Джулии так не терпелось огласить новые сведения, что он забился в своем кресле, его прекрасные ботинки застучали по полу, руки задрожали, пепел с сигареты посыпался на костюм.

– Господа, господа, вы ничего не знаете, вы в совершенном неведении! Мне одному известно, как обстоят дела. Жена моего батрака родом из Торребеллы, а это в двух шагах от Джибильмонте, где живет ее сестра с мужем; она часто бывает у нее, и та ей все рассказывает. Уж это, мне кажется, самый верный источник.

Убежденный в своей правоте, он тем не менее поискал поддержки в глазах слушателей и легко ее нашел, потому что все заинтересовались. Тогда, хоть и не было здесь целомудренных ушей, Санта-Джулия заговорил тише: без этого мелодраматического приема эффект от рассказа был бы не тот.

– Дон Бальдассаре выстроил себе небольшой дом в четырех километрах от Джибильмонте и обставил его так роскошно, как вам и не снилось, – мебель из Сальчи [299] Сальчи – город в провинции Перуджи, известный своими мебельными фабриками. и тому подобное. – В его фантазии явно проступили ностальгические воспоминания о строках Катюля Мендеса [300] Катюль Мендес (1841–1909) – основатель парнасской школы, автор многих произведений, в том числе нескольких эротических рассказов. , о парижских домах свиданий и о страстях, годами лелеемых, но неутоленных. – Пригласил из Парижа великого художника Рошгросса [301] Жорж Рошгросс (1859–1938) – французский художник-символист и декоратор. Одна из самых известных его картин – «Рыцарь цветов», где изображен сад Клингзора и девушки-цветы из второго акта оперы «Парсифаль». , тот ему все комнаты расписал фресками. Три месяца пробыл в Джибильмонте и за каждый брал по сто тысяч лир.

Двумя годами ранее Рошгросс в самом деле на Сицилии был: провел здесь неделю с женой и тремя детьми, без всякого шума посетил Палатинскую капеллу, Седжесту и каменоломни в Сиракузах, а затем уехал.

– Это же целое состояние! Но что за фрески! Такие работы могут мертвых воскрешать! Обнаженные, совершенно обнаженные женщины танцуют, пьют, сходятся с мужчинами и друг с другом, во всех позах, всеми возможными способами. Шедевры! Энциклопедия, уверяю вас, настоящая энциклопедия наслаждений! А чего еще ждать от парижанина, который в месяц получает сто тысяч лир. И вот там Ибба принимает женщин десятками: итальянок, француженок, немок, испанок. Отеро [302] Каролина Отеро (1868–1965), известная как Прекрасная Отеро, по происхождению испанка, стала королевой «Фоли-Бержер». Известная куртизанка, она была фавориткой королевских особ и магнатов, среди которых Иньяцио Флорио. у него тоже побывала, точно вам говорю. Словом, Бальдассаре устроил себе там Олений парк, как Людовик Шестнадцатый [303] Олений парк, павильон для эротических свиданий Людовика XV в садах Версаля, на самом деле был возведен по приказу мадам де Помпадур, которая желала присматривать за любовницами государя. Название стало элегантным синонимом борделя. Не исключено, что монархов автор перепутал намеренно, ведь его герой Санта-Джулия хорошо разбирается в скабрезностях, а не в истории. .

На сей раз Санта-Джулия сразил своих слушателей наповал: они замерли с раскрытыми ртами. И не то чтобы поверили, но сочли эту басню весьма поэтичной, да еще позавидовали миллионам Иббы, о которых можно слагать такие великолепные баллады. Первым от романтических мечтаний пробудился генерал:

– Ты-то откуда знаешь? Сам в этом домике бывал? В качестве одалиски или евнуха?