Сергей Шикера - Выбор натуры

– И еще одно, насчет папы. Чтобы тоже не было для вас неожиданностью…

В это время на кухню вышла одетая вполне по-домашнему Одарка, о которой Сараев за всё это время даже не вспомнил. Настя замолчала и, как только Сараев их представил друг другу, заторопилась.

– Ладно, всё, спасибо. Может, он еще и не придет.

– Настя, что вы, куда вы? Вы же хотели еще что-то сказать.

Сараев опять потянулся взять ее за локоть, но она отвела руку.

– Нет, ничего. Извините. Мне надо идти.

В блошиных рядах Староконного рынка Одарка дала волю своей непосредственности. Она металась от продавца к продавцу, хватала за руку и тянула за собой то туда, то сюда Сараева, а когда он купил приглянувшуюся ей дешевую брошку в виде букетика ландышей, завизжала от радости, захлопала в ладоши и запрыгала, гремя и звеня всей амуницией. Хоть и наигранное, ее веселье передавалось и Сараеву. Кстати, под эти прыжки и хлопанье в ладоши она как-то ухитрилась с жалкой улыбкой и как бы вскользь сообщить, что уезжает не завтра, а послепослезавтра. Сараева, впрочем, это даже обрадовало. Нехорошо всё-таки быть человеку одному, сентиментально заключил он про себя и остановил взгляд на молодом торговце, сидевшем на корточках перед листом картона со всякой всячиной. В этот момент тот прощался с седым старичком в хромовых сапогах. При этом зрачки его так и съезжали в сторону Сараева. Наконец, проводив старичка, парень повернулся к нему.

– Что-то интересует? – спросил он, и теперь его зрачки от Сараева словно отскакивали.

– Это ведь вы мне передавали привет от мальчика? – сказал Сараев.

– Я – вам? Привет? Что-то не помню такого…

Он явно был смущен. Сараев не отходил.

– А может, вспомните? – сказал он.

– Слушайте, уважаемый, не мешайте, – повысил голос парень, кривя губы и экономя на гласных, – и так торговли нет, так вы еще делаете квадратную голову…

Он уверен, что я был пьян и не помню, думал Сараев. А ведь я и в самом деле был пьян и не очень-то помню. Он оглянулся – Одарка рядом разглядывала какую-то плетеную корзинку – и, достав двадцатку, сел на корточки напротив парня.

– Послушайте… Давайте договоримся. Я у вас ничего больше не буду спрашивать. Клянусь. Опишите мне только человека, который вас направил, а я за это куплю… ну, вот это, – Сараев выбрал самую бессмысленную, на его взгляд, вещь – какую-то сточенную от времени шестеренку. – И всё. Ни о чем больше спрашивать не буду.

Парень, ухмыляясь, смотрел под ноги. Хмыкнув, дернул головой и сплюнул в сторону.

– Ну, смотрите. Я ведь у вас ничего больше не прошу, – сказал, поднимаясь, Сараев. – Как хотите…

Он сделал шаг в сторону Одарки.

– Эй, уважаемый! – окликнул его парень – Хорошо. Вы считаете, что я к вам подходил, что-то передавал на словах, так? И если я вам сейчас расскажу приметы того чудака, вы у меня это купите?

Сараев кивнул.

– И ничего больше спрашивать не будете?

– Не буду.

– Давайте деньги.

Парень взял у Сараева купюру и ритуально, для привлечения удачи, прикоснулся ею ко всему, что лежало перед ним на картоне.

– Хорошо, – сказал он, – слушайте. За точность не ручаюсь, сам немного был подшофе… В общем, это был такой мужик, лет сорок или около. Роста такого, как мы с вами. Не толстый, не сильно худой – средний. Брюнет… Что еще? Всё. Темно было. Как одет? Ну, как… Куртка, джинсы – как все.

– С бакенбардами?

– Нет.

«Значит, с бакенбардами», – подумал Сараев и спросил:

– Что он вам еще говорил?

– Ну вот, начинается! Мы же договорились. Это вы говорите, что я к вам подходил. Я лично такого не помню.

Подошла Одарка с корзинкой и взяла Сараева под руку.

– Спасибо за покупку. Обращайтесь еще, – весело сказал им в спину парень.

Сараев почему-то был уверен, что даже те, самые общие, приметы, которые он услышал, скорее всего, были прямой противоположностью настоящим, и, пойдя от обратного, получил невысокого полного блондина. Хотя не исключено, что полный приземистый заказчик был рыж или лыс. Тут Сараев подумал, что если быть последовательным, то тогда это и не мужчина, а женщина. И не здоровый, по умолчанию, а инвалид, уже дразнил он себя. Соседка Наташа?.. А что если парень просто описал первого пришедшего на ум? Своего соседа, например? Или тестя?.. Они уже выбрались из торговых рядов на пустынные воскресные улицы, когда Сараев от неожиданности приостановился. Какой же он все-таки удивительный болван! Блондины, рыжие… да, парень просто описывал ему того, кто был перед глазами! То есть его самого.