Габриэль Маркес - Сборник рассказов

Август в этих краях - самый жаркий месяц и пора обвальных ливней, но тем не менее свой приезд она считала тем долгом, который надо выполнять вопреки всем обстоятельствам и всегда одной, без мужа. Это было единственное условие, поставленное перед будущим мужем накануне свадьбы. А у него достало ума понять, что это - ее сокровенное, и не перечить.

Таким образом, Ане Магдалене довелось видеть, как год за годом растут стеклянные утесы туристических отелей, довелось пересесть с индейского каноэ на моторную лодку, а потом - на паром, и у нее, пожалуй, имелось немало оснований считать себя самой старой уроженкой острова.

В тот вечер, вернувшись с кладбища, она сразу улеглась в постель, сбросив с себя решительно все, кроме кружевных трусиков, и принялась читать книгу, увлекшую ее еще на пароме,- роман "Дракула" Брэма Стокера в оригинале. Она всегда была хорошей читательницей. Прочла взыскательно все, что нравилось, а в последние годы, на подходе к пятидесяти, с головой ушла в чтение фантастики.

"Дракула" заворожил ее с первых страниц, но в тот вечер она быстро заснула под мерное жужжание вентилятора, ввинченного в потолок, и проспала с книгой на груди целых два часа. Проснулась уже в полутьме, вся взмокшая от пота и голодная, как зверь. Но не обеспокоилась: за все годы на этом острове с ней не приключилось ничего чрезвычайного. Бар в отеле закрывался лишь в десять вечера, и она не раз спускалась туда, чтобы съесть что-нибудь перед сном. В этот раз отметила, что для этого часа в баре больше посетителей, чем прежде, а официант вроде бы уже другой. Привычно и для верности заказала сандвич с сыром и ветчиной, попросила поджарить хлеб в тостере. Ожидая, успела заметить, что вокруг нее все те же посетители, но уже постаревшие с той далекой поры, когда этот отель был единственным на острове. Незнакомые ей люди, как и она,- скромного достатка. Молоденькая мулатка пела модные болеро, и все тот же Агустин Ромеро, уже старый и подслеповатый, отлично и с душой аккомпанировал ей на том же кабинетном рояле, который стоит здесь со дня открытия отеля.

Она торопливо проглотила сандвич и кофе, немного сконфуженная тем, что сидит одна, но ей было так хорошо от музыки, нежной и проникновенной, да и мулаточка, безусловно, умела петь...

Когда очнулась, за столиками осталось всего три пары, а прямо напротив - мужчина, появившейся неизвестно откуда. В белом полотняном костюме, какие носили во времена ее родителей, темные с металлическом отливом волосы и мушкетерские усы, закручивавшиеся стрелочкой. Перед ним на столе - бутылка водки и рюмка, наполненная до половины, и казалось, что он один во всем белом свете.

Пианист начал играть "Лунный свет" Дебюсси, прекрасно переделанный в болеро, и молоденькая девушка пела тоже прекрасно. Расчувствовавшись, Ана Магдалена попросила джину со льдом и содовой, единственное горячительное, какое порой себе дозволяла и вполне хорошо переносила. Она привыкла смаковать его наедине с мужем, светским весельчаком, ценителем вин, разговаривавшим с ней на людях галантно и полунамеками, точно тайный любовник.

Все вокруг разом переменилось после первого глотка. Ей стало очень легко и беспричинно весело. Околдованная этой священной смесью музыки и алкоголя, почувствовала в себе дерзкую готовность выкинуть что-нибудь этакое. И подумав вскользь, что мужчина за соседним столиком совсем на нее не смотрит, тут же поймала его взгляд, когда откровенно посмотрела на него во второй раз, после первого глотка джина. Он покраснел. А она не сводила с него глаз, пока он глядел на часы на короткий цепочке, потом торопливо прятал их в карман, переводил взгляд на дверь, неловко наливал себе еще водки, уже явно понимая, что она смотрит на него не таясь, с беспощадной выжидательностью. Тогда открыто вскинул на нее глаза. Она вся распахнулась в улыбке. И в ответ он слегка поклонился. Она тут же поднялась, подошла к его столику и с мужской бесцеремонностью спросила:

- Может, выпьем вместе?

Мужчина смешался:

- Почту за честь.

- А за удовольствие? Меня это вполне бы устроило,- сказала она.

Он не успел найтись с ответом, как она уже сидела за столиком, наливая его рюмку, а затем - свою. У нее это получилось так легко и красиво, что он не посчитал нужным взять у нее из рук бутылку и сделать это самому, как положено мужчине. "Салют!" - сказала она. Он поймал ее настроение, и оба залпом осушили рюмки. Мужчина поперхнулся, зашелся кашлем, вскидываясь всем телом, и глаза его заслезились. Он вынул безупречный платок с легким запахом туалетной воды с лавандой и посмотрел на нее сквозь слезы. Оба хранили молчание, пока он не вытер глаза платком и не обрел голос. Она дерзнула сделать еще один шаг и спросила: