Гюнтер Грасс - Под местным наркозом

Свое видение я вместе с плевком отправил в плевательницу.

«Нет, Линда. Этого ты не должна была делать…»

«Чего не должна?»

«Ну, с электриком, за то, что он выдавал тебе планы наступления, которые твой папа намерен был осуществить в…»

«Электрик снабжает меня информацией».

«И из-за этого ты ложишься с ним на мешки с цементом…»

«Если я его не допущу, он язык проглотит».

«По-моему, это называется быть продажной девкой…»

«Чепуха. Я думаю о чем-то постороннем: о Петсамо [35] Теперь г. Печенга. или о прорыве под Тулой через Оку».

«Какая гадость!»

«Меня это мало трогает…»

(Тут зубной врач объявил, что с полосканьем пора кончать.)

— Еще немножко здесь. И здесь. Теперь примерим сделанные вчерне платиново-золотые коронки. Хотите подержать их?..

Для пробы я так и сделал — подержал и взвесил на руке. Линда (на мешках с цементом) не появлялась все то время, что я подкидывал платиновые коронки на правой (не онемевшей) ладони. («Видите ли, Шербаум, в вашем возрасте не понять, какой вес имеет зубной протез в чуткой руке сорокалетнего штудиенрата».)

— Очень даже впечатляет, доктор.

Врач заявил, что теперь он намерен с помощью особого розового гипса снять слепок с зубов (и с корней) моей нижней челюсти.

— Когда гипс затвердеет, слепок выламывают и соединяют уже вне полости рта.

Я прицепился к одному слову.

— Вы сказали «выламывают»?

— К сожалению, этой процедуры не удастся избежать…

— Что означает «выламывают»? Объясните.

— Иначе не назовешь, как ни крути.

— А я?

— Вы ничего не почувствуете. Будет немного жать, потом появится неприятное, хотя и обманчивое ощущение, будто вместе с гипсом выламывают и челюсть.

— Нет. Я больше не хочу.

(«Вы правы, Шербаум. Это не по мне. Пусть класс проголосует, жизнь или смерть…»)

— Моя помощница уже замешивает гипс…

— Я и так настрадался… — (Мой 12 «А» уже — все до единого — опустили большие пальцы, и Веро Леванд подсчитывает голоса.) — Если бы вы познакомились с моей невестой… — (Только Шербаум даровал мне жизнь.)

— Ладно, выкладывайте все как на духу…

— Она завела шашни с заводским электриком…

— Кажется, его звали Шлоттау?

— Точь-в-точь как в детективе. Плотские утехи в обмен на секретные военные сведения. Постойте, доктор, не замешивайте гипс. Она тащила его за собой. На склад пемзы. И там между катками. Она смотрела через его плечо и видела две трубы завода Крингса, а стало быть, и выброс цементной пыли. Кончено.

Реплики зубного врача касались исключительно его работы. Он просил открыть рот пошире, еще шире, дышать носом, а в это время накладывал маленькой специальной ложечкой особый гипс на зубы и корни нижней челюсти.

— Только не глотайте, пожалуйста. Гипс быстро твердеет.

Бедный Шлоттау. Какими способами его заставляли говорить. «Где под Тулой? Какие дивизии он бросит в бой? Кто будет осуществлять фланговое прикрытие?» Линда записывала.

(И мой зубной врач тоже углубился в свою картотеку.)

— Две-три минуты придется подождать. Гипс, твердея, быстро остывает, вы почти ничего не почувствуете. Расслабьтесь и по-прежнему дышите носом.

По телевизору показывали рекламу; Линда между глыбами туфа на катках говорила: «„ОСРАМ“ сияет как ясное солнышко». И под занавес выведывала последнее: «Откуда он получил зимнее обмундирование для 4-й армии? Где дислоцирована 239-я сибирская стрелковая дивизия?» И Шлоттау, не обращая внимания на другую Линду с ее: «Диппэли-ду, диппэли-ду — новый лак для волос», рассказывал о наметках Крингса — наступление из района Тулы с целью окружения. Не обращая внимания на охрянокрасную рекламу, он своими пальцами электрика показывал, как передовые части Крингса намерены атаковать Москву через Каширу. Линда в телевизоре смеялась, причмокивая, сосала через соломинку, громко ликовала: «Нет ничего вкуснее нашей „Фанты“, нашей „Фанты“, „Фанты“…» После она рекламировала известное моющее средство: «Замачивайте белье в „Ариэле“». А теперь заявила: «Я вообще остановлю его на линии Тула — Москва». И показывала на карте соответствующую железнодорожную линию, уговаривая: «Наденьте хоть раз ботинки „Медикус“ и убедитесь — только, Медикус“». А сейчас она фотографировала своей «лейкой» (можно подумать, она рекламировала «лейку») секретные планы Крингса. Шлоттау, ухмыляясь, опять предлагал свои услуги. «Я вроде бы не прочь повторить…» Но Линда уже получила нужную информацию. Она стерла Шлоттау с экрана и провозгласила: «Маргарин необходим, как хлеб насущный», а потом втолкнула в кадр морозилку и улеглась там сама между шпинатом, морожеными курами и пакетами с молоком.