Гюнтер Грасс - Под местным наркозом

— Безусловно, вы одержали победу.

— И все же крингсовский парк из-за того, что он находится поблизости от завода, так и остался «Серым парком», хотя благодаря моему упорству есть надежда, что буки останутся зелеными.

Сообщение это стоматолог заключил фразой, которая заставила меня усомниться в том, что его интересует предмет разговора.

— Природа поблагодарит вас за все.

(Страх не быть принятым всерьез преследует меня и на школьных уроках; достаточно нескольких смешков в классе или склоненной набок головы Шербаума — и я прерываю фразу на полуслове или отвлекаюсь от темы, довольно часто кто-нибудь из ребят, обычно Шербаум, возвращает меня на землю небрежным замечанием: «Мы остановились на Штреземане». В этот раз на дальнейший рассказ меня подвиг вопрос зубного врача: «Ну а что стало с вашим Крингсом?»)

— Только прежде, будьте добры, пополощите разок…

Дальше все было уж не столь интересно. Ошметки зубного камня. Шуршание бумаги. Пресыщение — точно как в романах. После этого попытка воссоздать на столике для инструментов между нагревателем для ампул и качающейся бунзеновской горелкой пейзаж раннего лета. Размышление штудиенрата на общие темы. Напрасные потуги почувствовать грусть, гнев, смущение. Струя воздуха, давящая на шейки зубов. Ямочки на щеках Шербаума.

— Вот как, доктор, все это началось.

Общий план: пейзаж предгорий Эйфеля от Плайдта по направлению к Круфту. Заголовок «Проигранные сражения» вырисовывается на фоне летних облаков. Медленное движение камеры по иссеченной впадинами, прорезанной рвами территории, где добывается пемза, к заводу Крингса, с его двумя трубами, мы движемся к новым главам с новыми заголовками. Теперь я говорю так, будто веду экскурсию:

«Заводы Крингса производят стройматериалы для вновь созданной западногерманской строительной промышленности, используя для этой цели богатые и разнообразные полезные ископаемые вулканического происхождения в Эйфеле: мы поставляем материалы для подземных и наземных сооружений, для дорожного строительства. Расцвет цементного производства перед последней войной и в военные годы — здесь я позволю себе напомнить о строительстве автострад, а в дальнейшем — о строительстве укреплений на наших западных границах, и не в последнюю очередь — о создании бетонных дотов на Атлантическом валу — благотворно повлиял на нынешний расцвет этой отрасли: на производство туфовых цементов и на применение в строительстве так называемого предварительно напряженного бетона. Требование момента гласит: капиталовложения и, стало быть, модернизация производства. И нашим крингсовским заводам отнюдь нельзя отставать от времени. Если сегодня тонны, десятки тонн высококачественной цементной пыли в буквальном смысле этого слова вылетают в трубу и тем самым пропадают для производственного процесса, то уже завтра электрофильтры…»

Голос инженера постепенно микшируется. Кинокамера следует за шлейфом дыма из заводских труб. Общий план: клубящиеся газообразные отходы, прослеженные в их динамике. Далее опять общий план: с птичьего полета сквозь дымные завесы видны предгорья Эйфеля между Майеном и Андернахом до самого Рейна; потом панорама суживается: птицы пикируют на крингсовский парк рядом с крытой шифером базальтово-серой виллой Крингса; крупным планом: цементная пыль на листьях бука; бугры и впадины; кое-где мокро-грязные ноздреватые островки — следы недавнего дождя. Клубящаяся цементная пыль постепенно улеглась. Растрескавшиеся слои цемента на скукожившихся листьях. В кадре цементные оползни и пыльные лавины, за кадром беспричинный девичий смех. Перегруженные листья никнут. Смех, облачка пыли, смех. Только сейчас мы видим трех девушек в шезлонгах под запыленными буками. Камера остановилась, движется дальше.

Инга и Хильда прикрыли лица газетой. Зиглинда Крингс — все зовут ее просто Линда — сидит, выпрямившись, в шезлонге. У нее удлиненное лицо с замкнутым выражением, в его неподвижности есть что-то козье; Линда не принимает участия в общем смехе, доносящемся из-под газетных листов. Инга приподнимает газету. Если быть объективным, она красива; Хильда ей под стать. Пухлая, несколько сонная здоровая девушка, часто щурится. На столике для шитья между стаканами с кока-колой, накрытыми общими тетрадями, лежит еще один газетный лист, на котором возвышается нечто вроде детского «куличика» из цементной пыли. Камера задерживается на этом натюрморте. На скомканном газетном листе видны отдельные слова броских газетных заголовков: «Олленхауэр», «Аденауэр», «Перевооружение». Приятельницы Линды хихикают, а она в это время сложила газету так, что с нее тонкой струйкой сыплется цементная пыль на «куличик».