Эмилио Сальгари: Корсары Южных морей

Все было готово к ответному огню. Корвет вильнул влево и выпалил по трехпалубнику из двенадцати орудий. Резкий поворот вправо – и был открыт жестокий бортовой огонь. В ту же секунду четыре абордажных орудия выстрелили соединенными цепью ядрами по рангоуту противника.

В громыхание пушек вклинился сухой треск, и с бака донеслось громогласное:

– Ага! Мы достали этих чертовых клоунов! Чтоб мне Иль-де-Ба не видать! Давно бы так! Ядро срезало им грот-мачту! Осталась одна труха! Раненой птичке не взлететь! Берегись, птичка!

Команда приветствовала радостным воплем мастерский выстрел старика.

– На абордаж! На абордаж! – надрывались полторы сотни глоток.

Линейный корабль накренился вправо под тяжестью высокой мачты, снесенной цепными ядрами почти под основание; теперь она лежала на палубе, верхушкой в воде. Обездвиженный британец уже не мог поднять паруса – легкая добыча для корсаров. Но что это? Перекрывая возбужденный гомон команды, готовой ринуться на абордаж, сталью прозвенел голос капитана:

– Отставить абордаж! Поворачиваем на запад! Прорвемся!

И умело управляемый корвет еще раз обошел медлительный линейный корабль, ударил из четырнадцати орудий по борту беспомощного британца и, проделав искусный маневр, проскользнул между английскими судами, угостив их напоследок картечью из двух кормовых орудий.

Несколько выпущенных вдогонку ядер с шумом пронеслись над «Громовержцем», угрожая его снастям, но слишком поздно. Подгоняемый попутным ветром корвет, неуязвимый для беспомощных залпов ста двадцати орудий, оставлял неприятеля далеко позади.

Говард продолжал вести огонь из двух кормовых пушек, прикрывая отход корвета. Тем временем Каменная Башка распорядился предать погребению в море тела погибших, а раненых перенести в кубрик, а затем невозмутимо раскурил свою трубку и поднялся на капитанский мостик.

– Кончено! Дали мы нюхнуть табачку проклятым красномундирникам! Каков курс, капитан?

– Идем к Бостону, – отвечал сэр Уильям. – Сколько наших погибло?

– Четырнадцать тел схоронили в море, – с тяжелым вздохом отозвался бретонец.

– А много ли раненых?

– Семеро лежат в кубрике, один навсегда останется калекой.

– Передай ему тысячу фунтов стерлингов.

– Ну и ну! Клянусь Иль-де-Ба, я бы сам себе ногу оттяпал за такие деньжищи! Черт с ней, с ногой! Купил бы баркас и ходил бы на нем, одноногий, по Ла-Маншу, рыбу ловил.

– Возьми четыре бочонка рома и угости моих храбрецов. Да смотри, чтобы они не перепились на радостях. Бостон уже рядом. И кто знает, что ждет нас в его бухте? Прорваться в город будет нелегко, а все-таки я не отчаиваюсь.

Канонада прекратилась, и английские линейные корабли остались далеко за темным горизонтом. Только ветер с воем рвал снасти.

Корвет несся через океан к американским берегам.

Четвертого июля 1776 года британские колонии, главным образом располагавшиеся вдоль восточного побережья Атлантического океана, приняли знаменитую Декларацию независимости и объявили, что намерены окончательно порвать с Соединенным Королевством Великобритании, которое на протяжении двух веков высасывало из них соки, ничего не предлагая взамен.

Непомерные налоги, навязанные Великобританией американским колониям, дабы покрыть грандиозные расходы на войны против французских и испанских Бурбонов, а также ущемление политических прав местных властей вызвали первую вспышку недовольства, и вскоре все восточные штаты пожаром охватило восстание. Следом взбунтовались некоторые западные и южные штаты.

Не имевшие средств на борьбу, плохо вооруженные, американцы с ликованием приветствовали июльскую декларацию, провозгласившую их независимость от Старого Света.

Вопреки ожиданиям врага из их рядов вышли умелые военачальники и государственные деятели во главе с великим Вашингтоном. Юные храбрецы становились под американские знамена, и могучей Великобритании была объявлена война.

Франция и Испания негласно помогали американцам. Отважные корсары снабжали повстанцев оружием и порохом, множество способных офицеров, не последним из которых был маркиз де Лафайет, поспешили предложить неискушенным в военном деле первопоселенцам свою шпагу, познания и самую жизнь.

Поначалу Великобританию не слишком обеспокоила весть об отделении нескольких заморских владений. Могущественная держава полагала, что негоже ей бросать все силы на усмирение дерзких фермеров, хлопковых и табачных плантаторов и жалких торговцев, осмелившихся противопоставить себя ее мощи.