Эмилио Сальгари - Корсары Южных морей

– Я бы, пожалуй, вспомнил какую-нибудь молитву, будь со мной бутылочка виски, – отвечал ирландец.

– Так попросите о ней дьявола.

– Если вы меня пристрелите, вам ни на шаг не продвинуться вперед.

– Знаю, поэтому предлагаю сделку. Да смотрите не пытайтесь вытащить пистолет, потому что я тут же прострелю вам черепушку.

Ирландец грязно выругался.

– Хорошо, пока что сила на вашей стороне. Чего вам нужно?

– Отползайте к каземату.

– Это будет нелегко. Ползти вперед еще куда ни шло, но пятиться?

– Мы не спешим, – заверил Корсар. – Ползите, или я продырявлю вам шкуру!

– Повторяю: это невозможно.

Сэр Уильям вырвал из рук ирландца фонарь, разжег свой, не теряя упрямца из виду, наставил ему в лоб пистолет и угрожающе произнес:

– Ползи назад, или я тебе мозги вышибу!

Солдат, поняв, что спорить не время, с усилием попятился, не переставая сыпать проклятиями.

– А говорил, не можешь! – сказал Корсар.

– Я себе так всю поясницу расшибу, – пыхтел ирландец.

– Я сказал: назад!

– Разрази меня гром! – воскликнул Каменная Башка, начиная терять терпение. – Всадите пулю в рожу этому упрямцу! Из-за него мы все здесь задохнемся! Я больше не могу.

– Назад, негодяй! – повторил Маклеллан.

Ирландец начал отползать, фыркая, отдуваясь и отчаянно извиваясь всем телом. Видя перед собой пистолет Корсара, бедолага предпринимал отчаянные усилия, чтобы вернуться в заминированную камеру под казематами.

Спустя пять минут, показавшихся вечностью, ирландец начал двигаться быстрее. Наконец он достиг камеры.

Заметив, что солдат стал двигаться проворнее, баронет рванул его к себе:

– Не смей вставать, пока я не скажу! И попробуй только пошевелить рукой. Мне не нужны неприятные сюрпризы. Одно подозрительное движение – и я стреляю!

– Я обещал вам, что не буду сопротивляться, – буркнул ирландец.

– Что-то слабо верится.

– Клянусь святым Патриком, небесным покровителем Ирландии.

– Ну да, и папой римским вдобавок! Все вы, ирландцы, паписты, верно? Кончайте его! – взревел Каменная Башка.

– Ты слышал, что сказал мой лейтенант? А позади него еще сотня солдат, сгорающих от желания выбраться из этой тесноты, – сообщил баронет.

– Да если хотите, я хоть хвостом дьявола поклянусь!

– Это бы тебе больше подошло, – проворчал Каменная Башка. – Я куда больше христианин, чем этот пьянчуга, ведь бретонские священники – воистину наши пастыри. Пошевеливайся! Всыпьте ему хорошенько, капитан!

Вовсе не собираясь следовать совету боцмана, баронет тем не менее неотрывно следил за каждым движением ирландца, готовый при малейшем подозрении прострелить ему череп.

Последним усилием солдат выбрался из тесноты туннеля и, резко выпрямившись, оказался в заминированной камере, достаточно просторной, чтобы встать во весь рост и даже свободно передвигаться.

Сэр Уильям, отбросив фонарь, одним тигриным прыжком очутился возле ирландца и схватил его за горло.

– Нет, приятель, – прошипел он, – с бермудскими корсарами такие шутки не пройдут. Руки вверх, или я стреляю!

Ирландец, зарычав, рванулся из рук баронета, но хватка Маклеллана была железной.

Каменная Башка и Малыш Флокко, выбравшись из узкого прохода, бросились на солдата. Вскинув кулак размером с кувалду, бретонец пробасил:

– Позвольте, я его прикончу, капитан?

– Не стоит труда, – отвечал Маклеллан. – Он уже все равно что труп. Просмоленный шнур еще у тебя?

– Да, капитан.

– Достань его.

– А дальше что?

– Имей терпение. Я хочу тут немного осмотреться. Да! И не забудь заткнуть ему рот.

– Положитесь на меня!

Пока баронет пробирался по новому проходу, гораздо более широкому, чем предыдущий, бретонец достал из кармана платок, а Малыш Флокко крепко держал ирландца, уткнув дуло пистолета ему под подбородок.

– Что ж, господин пьянчуга, позвольте заткнуть вам клювик, чтобы вы не запели, – сказал боцман. – О, не беспокойтесь! Нос я вам не заткну, так что дышать вы сможете.

Ирландец взревел было, но не посмел сопротивляться.

Каменная Башка поспешно забил кляп ему в рот и крепко-накрепко связал ирландца.

– Этот заморский павлин еще не скоро подаст голос. Взгляни, Малыш Флокко, не напоминает ли он тебе кровяную колбасу в этом перетянутом веревками красном мундире?

– Жаль, он несъедобный, – отозвался марсовой. – Уж я бы здорово угостился.