Эмилио Сальгари - Корсары Южных морей

В то время как французский дворянин с интересом прислушивался к беседе, его компаньон ласково почесывал у пса за ушами, словно забыв, как и прочие, о свирепствующей вокруг битве.

Однако, несмотря на его спокойствие, даже отрешенность, в нем угадывался яркий темперамент, который этот человек, очевидно, привык сдерживать в любых обстоятельствах. Сделав пару шагов вперед, незнакомец звучным, глубоким голосом произнес:

– Господа, я очарован вашими словами и несказанно счастлив найти в этих диких местах столь отважных и великодушных соотечественников. Ваши дела делают честь нашей дорогой Франции. Как и вы, я француз и хочу с гордостью пожать вам руки и назвать вас своими друзьями.

Он крепко пожал руку Каменной Башке и Малышу Флокко.

– Да здравствует Франция! – дружно воскликнули соотечественники.

– Господа, – продолжил дворянин, – наша встреча произошла при столь необычайных обстоятельствах, что формальное представление было бы излишним. Позвольте мне запросто представиться, хотя наверняка мое имя вам и без того знакомо. Перед вами Жоффрей Леспинуа, барон де Клермон. Еще в юности я покинул Францию по причинам, которые вы, возможно, однажды узнаете, и с тех пор поселился в Канаде. Когда-нибудь я поведаю вам о том, что свело меня с сэром Уильямом. В нескольких милях отсюда, на утесе посреди озера, стоит мой замок, сообщающийся с берегом лишь узкой полоской земли. Я бы хотел предложить вам свое гостеприимство и безопасный приют, как я уже предложил его вашему капитану и его благородной супруге.

– Как! – воскликнул Каменная Башка. – Госпожа в Канаде, на берегу Шамплейна… Совсем рядом!

– Да, она здесь, – отвечал сэр Уильям. – Мэри ни за что не пожелала разлучаться со мной. Она уверяла меня, что ее преследуют дурные предчувствия и расставание ее убьет. Мне не оставалось ничего иного, как взять ее с собой в эти дикие леса, и она разделяет вместе со мной лишения и опасности войны.

– Тысяча колоколен! – воскликнул бретонец. – Стоит об этом услышать вашему брату, и он не будет знать покоя, пока не захватит замок, не вырежет прислугу и не похитит светловолосую госпожу! Ее присутствие в Канаде должно оставаться нашей тайной.

– Ты что, боишься? – с сомнением спросил его сэр Уильям. – Я имею в виду, не за меня, а за Мэри… У меня самого на сердце неспокойно…

– Да нет же, я не боюсь…

– Говори.

– Умоляю вас, капитан…

– Говори.

– Да, я тревожусь за нее.

– Гм…

– Я чую беду, будто кумушка из Иль-де-Ба, и Малыш Флокко неспроста надо мной смеется.

День вступил в свои права, но теперь все кругом застилал спустившийся туман.

Ирокезы рассеялись в чаще, манданы же возвращались небольшими группками, неся с собой награбленное оружие, украшения и скальпы поверженных врагов.

Потери обеих сторон были огромны, однако жалкие остатки войска ирокезов уже не могли и мечтать о реванше.

Согласно варварскому обычаю, раненых врагов убивали и скальпировали. Соплеменников же манданы подбирали, чтобы излечить волшебными отварами шаманов.

Среди груд мертвых тел индейцы нашли и тело Кровавого Пятна.

Его приняли было за мертвеца, однако оказалось, что доблестный воин лишь тяжело ранен. Осмотрев этого высокого здоровяка, спутник барона де Клермона заверил товарищей, что не пройдет и нескольких дней, как раненый встанет на ноги.

Похоже было, что на сей раз удача наконец улыбнулась нашим старым друзьям, когда Каменная Башка вдруг тревожно вскрикнул, торопливо ощупывая бесконечное множество карманов.

– Что такое? Что случилось? – спрашивали его товарищи.

– Тысяча потопленных корветов! – взвыл бретонец.

– Что такое?

– Письма генерала Вашингтона и баронета! Перед боем с Пещерным Медведем я отдал их Малышу Флокко, а он вернул мне их после моей победы!

– Ну так что же?

– Я не могу их найти, они пропали… Вы слышите, они пропали!..

При этих словах друзья старого боцмана не на шутку встревожились.

Потеря писем могла иметь роковые последствия.

Сколько опасностей они пережили, чтобы спасти письма от Дэвиса и ирокезов и передать их Арнольду и Сен-Клеру – комендантам форта Тикондерога, – и вот теперь, когда они были уверены, что без происшествий доставят их адресатам, эти драгоценные письма пропали!

Каменная Башка был безутешен. Он рвал на себе волосы или, скорее, волосины, поскольку от былой шевелюры оставались лишь редкие клочки, и проклинал все колокольни мира и корабли всех морей.