Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров

Я вспомнил, каким он был в молодости. Напоминая телосложением Родерика Споуда, он играл в регби не только за родной университет, но и в сборной Англии, а в искусстве швырять соперников в грязь и вдавливать их туда бутсами ему практически не было равных. Если бы мне понадобилась помощь в усмирении бешеного быка, я в первую очередь подумал бы о Свинке. Если б меня засунули в камеру пыток, я бы предпочёл, чтобы по каминной трубе ко мне пробрался Гарольд Пинкер и никто другой. Но наличие мускулов не делает из человека специалиста по умыканию полицейских шлемов. Тут требуется умение тонко чувствовать.

- Епископом, говоришь? - спросил я. - Держи карман шире! До епископства ему как до луны, если его застукают на воровстве шлемов у паствы.

- Не бойся, не застукают.

- Ещё как застукают! В нашей Alma Mater не было такого случая, чтобы Свинку на чём-то не застукали. Он начисто лишён способностей деликатно, с должным тактом, провернуть любое сомнительное дельце. Прекрати, Стефи. Выкинь блажь из головы.

- Нет!

- Стефи!

- Ни за что. Будет так, как я сказала.

Я сдался. Отговаривать Стефи было бессмысленно, я только попусту терял время. В ней было не меньше ослиного упрямства, чем в Роберте Уикхэм, которая как-то раз подначила меня прокрасться ночью в комнату одного парня, с которым мы вместе гостили в загородном доме, и проткнуть его грелку палкой со штопальной иглой на конце.

- Бог с тобой, - покорно сказал я. - По крайней мере попытайся внушить своему Гарольду, что самым главным условием умыкания шлемов является движение вперёд от себя. Я имею в виду, прежде чем сдёргивать с головы полисмена шлем, его надо рвануть вперёд, чтобы ремешок не зацепился за подбородок. Только потому, что я не предусмотрел этой жизненно важной детали, меня сцапали на Лестерской площади. Я рванул шлем вверх, ремешок врезался в подбородок, и фараон успел повернуться и схватить меня за шкирку, после чего я оглянуться не успел, как оказался на скамье подсудимых и отвечал: «Да, Ваша Честь», «Нет, Ваша Честь», твоему дяде Уаткину.

Я подумал о том, какая участь ждёт в недалёком будущем моего бедного друга и, честно признаться, мне взгрустнулось. Никто не назовёт Бертрама Вустера человеком безвольным, но в тот момент я засомневался, правильно ли я поступил, прижав к ногтю Дживза с его кругосветным путешествием. Что бы не говорили о подобных дурацких мероприятиях - теснота на корабле, необходимость общаться с жуткими занудами, раздражающий осмотр Тадж-Махала, - от них была польза хотя бы в том отношении, что в круизах не приходилось испытывать душевных мук, глядя на невинных викариев, которые, плюнув на закон божий и свою духовную карьеру, попадаются на мелком воровстве у прихожан.

Я глубоко вздохнул и возобновил прерванный диалог.

- А почему ты не сказала мне за ленчем в Лондоне, что вы со Свинкой помолвлены?

- Тогда мы ещё не были помолвлены. Ох, Берти, я так счастлива, что готова пуститься в пляс. И обязательно пущусь, когда нам удастся настроить дядю Уаткина на «Благословляю вас, дети мои» лад.

- Ах да, ты уже говорила, что собираешься его ублажить. В каком смысле ублажить?

- Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Помнишь, я писала в телеграмме, что ты позарез мне нужен?

Я вздрогнул. Хотите верьте, хотите нет, мне стало не по себе. Я совсем забыл о её угрожающей телеграмме.

- Ты должен будешь кое-что для меня сделать. Сущие пустяки.

По правде говоря, я сильно в этом сомневался. Я имею в виду, если она считала, что умыкание шлемов входит чуть ли не в обязанности викариев, мне даже страшно было представить, какое дело она собиралась поручить мне, простому грешнику. Я подумал, пришла пора поставить Стефи на место.

- Да ну? - сказал я. - Так вот, позволь мне заявить категорически и бесповоротно, что делать я ничего не буду.

- Трус. Ты даже пожелтел от страха.

- Можешь считать, я стал желтее тёти Агаты.

- А что с ней такое?

- У неё желтуха.

- Вот видишь, до чего ты довёл свою бедную тётю? Ты даже не знаешь, в чём заключается моя просьба.

- И не хочу знать.

- Всё равно я скажу.

- Не собираюсь тебя слушать.

- Предпочитаешь, чтобы я спустила с поводка Бартоломью? Я давно заметила, он как-то странно на тебя смотрит. По-моему, ты ему не понравился. Некоторых типов он с первого взгляда терпеть не может.

Вустеры храбры, но осмотрительны. Я покорно побрёл за ней на аллею, и мы уселись на скамейку. Вечер, насколько я помню, был чудесным, повсюду царили тишина и покой. Вот ведь как бывает.